На грани риска

– Сейчас вас проведут в медицинский кабинет.

– Это еще зачем? – не поняла я.

– Нам нужно. – она виновато на меня взглянул. – Снять побои и освидетельствовать половой акт. Он же был?

От освидетельствования я все-таки отказалась. Все, на что я по своему праву согласилась – это запечатлеть побои и синяки на фотокамеру.

– Вот, прочитайте и подпишите, если все верно, – передо мной легли несколько листов бумаги, в каждый из которых я долго вчитывалась.

Что же, я зря сюда ехала, чтобы навести напраслину? Дочитав, удостоверившись, что все написано с моих слов, я размашисто расписалась.

Я не стала ложиться в гинекологическое кресло только по одной причине. Это было бесполезно. Собственно и мой сюда поход несколько дурацкое, спонтанное решение. Мне бы в больницу. Голова раскалывается.

Понятно же что дело замнут.

Потому что такие люди, которые могут закрыться в туалете и как ни в сем не бывало поиграть, как выразился этот урод, точно не сядут за свое веселье.

Но свое дело я сделала. Совесть чиста. Хоть немного, но жизнь ему мой паспорт подпортит. Тем более если он не станет большим дебилом после удара в голову.

А в понедельник я обязательно доеду до посольства и попрошу охрану. Они не откажут.

Как только оказалась дом, помчалась в душ. Скинула с себя ненавистное тряпья насильника и залезла под прямые, горячие струи, отчаянно стирая остатки чужеродных прикосновений.

И главное забыть, как потряхивало, как цепляло нервные окончания от того как знакомо он вылизывал и всасывал соски, как его язык с жаром ласкал нёбо.

Рука с мочалкой невольно легка на грудь, совершая спокойные ленивые движения, чутка задевая покрасневшую кожу.

Кажется стыдом покрываюсь я, а горит грудь. Вот как объяснить что муж лаской и вниманием не заводил меня ни на пол оборота, ни на целый.

Машина с именем Алиса так и не тронулась с места. А какой-то урод, смутно напоминающий Богдана, уже путем пусть и жестокого толкания машины, сумел завести давно заглохший двигатель.

Конечно психологи объяснят это, объяснят порушенным детством. потом отсидкой в жестоком детском доме и тем, что по сути Богдан спас меня от участи гораздо худшей, чем насильственный секс с ним. Но они не знают всего.

Не знают, что несмотря мою любовь, он мне не доверял, что периодически я подвергалась побоям.

И конечно не знают про Никиту.

Глава 5. Богдан

.

– Сегодня ты не сопротивляешься, – шептал я, сжимая мягкое тело Алисы, постоянно касаясь ее своим набухшим членом, через два слоя ткани.  – Такая нежная, податливая. Такая моя.

– Я всегда твоя, – заплетающимся, от выпитого языком, говорила она, лаская мою шею, обжигая касаниями языка, опаляя горячим дыханием.

Внутри уже все горело, член просто рвался из спортивных штанов, готовый как всегда врезаться в тесные глубины.

На самом деле она ненавидела меня, но сейчас, в эту секунду, в заброшенной части здания, она меня любила. Хотела всегда, ненавидела всегда, а любила только сейчас.

– Ты сам сделал меня своей. Заставил вернее, – пролепетала она. Я чувствал, как смешивается наше дыхание, как мой мужской животный запах обволакивает ее женственность, заставляет возбуждаться сильнее, буквально течь.

Мои руки уже забрались под простое летнее платье, и нащупав резинку трусиков, стянули их вниз, сразу  пробираясь пальцами внутрь.

Там, между розовых складок было до одури тесно и горячо, а осознание, что это только мое, что только я был там, сводило с ума.

Это чувство собственности не было мне присуще раньше. Я спокойно делился девками с другими пацанами, пока не появилась она.

Алиса, рыжая Лиса, такая офигительно красивая, мягкая, невинная.

Моя Лиса.

Я толкнул ее назад и  посадил ее на подоконник. Она наверняка ощутила холод, но вскрикнула не из-за этого.

Твердый, крупный член уже толкался внутрь. Просто нереально круто, не сравнить с раздолбанными пездами других шлюх.  Мои  пальцы, до боли впивались в нежную, почти прозрачную, кожу спины, чтобы буквально распластать Лиссу, чтобы быти еще к ней ближе.

– Богдан, – шептала, она, выстанывая каждый гласный звук. – О, Богдан.

– Да, моя сладкая, кричи для меня,  – рычал, я проталкиваясь дальше. Глубже. Быстрее и до конца.

Вталкивался, проникал, пока наконец не ощутил, что полностью внутри.

Член сжало тисками, словно Алиса сама сильно сдавила его кулаком.

Я сразу поцеловал дрожащие от волнения губы, чувствуя на языке сладкий вкус своей девочки, смешанный с ноткой алкоголя, которым мы праздновали день рождение. Мое.

Лучший день рождения за восемнадцать лет. Потому что сегодня рядом была она.

Та, что принадлежала мне. В эту секунду, пока я с размаху врывался в тесное влагалище, губами сосасывая сосочки.

Та, что цеплялась пальцами за мои плечи, пока он увеличивал скорость, работая бедрами как отбойный молоток, желая поскорее кончить.

Та, что просто не смогла больше сдерживать крик, когда мои руки сдавили ее крупные, похожие на молодые дыньки, груди.

Та, что тряслась в оргазме, похожим на маленькую смерть, пока я тяжело дыша, сделал последний выпад и замер  изливаясь внутрь.

– Самсон!