На грани тьмы и света

Опять мучительно возник
Передо мною мой двойник.
Сперва живет, как люди:
Окончив день, в преддверье сна
Листает книгу, но она
В нем прежнего не будит.

Уж все разбужено давно

И, суетою стеснено,
Уснуло вновь — как насмерть.
Чего хотелось? Что сбылось?
Лежит двойник мой — руки врозь,
Бессильем как бы распят.

Но вот он медленно встает —

И тот как будто и не тот:
Во взгляде — чувство дали,
Когда сегодня одного,
Как обреченного, его
На исповедь позвали.

И, сделав шаг в своем углу

К исповедальному столу,
Прикрыл он дверь покрепче,
И сам он думает едва ль,
Что вдруг услышат близь и даль
То, что сейчас он шепчет.

1968

«Мрак расступился — и в разрыве…»

Мрак расступился — и в разрыве
Луч словно сквозь меня прошел.
И я увидел ночь в разливе
И среди ночи — белый стол.

Вот она, родная пристань.

Товарищ, тише, не толкай:
Я полон доверху тем чистым,
Что бьет порою через край.

Дай тихо подойти и тихо

Назваться именем своим.
Какое ни было бы лихо —
Я от него хоть здесь храним.

Вокруг меня — такое жженье,

Вокруг меня — и день и ночь.
Вздыхает жизнь от напряженья
И просит срочно ей помочь.

И все размеренно и точно:

Во мраке ночи, в свете ль дня
В ней все неумолимо-срочно —
Ну что же, торопи меня,

Людская жизнь, но дай мне в меру

В том срочном вынести в себе
С рожденья данную мне веру,
Что вся — насквозь — в твоей судьбе.

И этой вере дали имя

Понятное, как слово «мать».
А нас зовут, зовут детьми твоими.
Так дай взаимно нас понять.

1968

«В эту ночь с холмов, с булыжных улиц…»

А. С.

В эту ночь с холмов, с булыжных улиц
Собирались силы темных вод.
И когда наутро мы проснулись,
Шел рекой широкий ледоход.

Размыкая губы ледяные,

Говорила вольная вода.
Это было в мире не впервые,
Так зачем спешили мы сюда?

А река — огромная, чужая,

Спертая — в беспамятстве идет,
Ничего уже не отражая
В мутной перекошенности вод.

От волны — прощальный холод снега,

Сочный плеск — предвестье первых слов,
И кругом такой простор для эха,
Для далеких чьих-то голосов.

Нет мгновений кратких и напрасных —

Доверяйся сердцу и глазам:
В этот час там тихо светит праздник,
Слава Богу, неподвластный нам.

1969

«Нет, не соленый привкус нищеты…»

Нет, не соленый привкус нищеты —
Нам сводит губы жажда этой жизни,
Боязнь того, что, до конца не вызнав
Ее щедрот, исчезнем — я и ты.

Болезней много мы превозмогли,

Так дай нам Бог не увидать земли,
Где изобилье, ставши безобразьем,
Уже томит создателей своих,
И властно подчиняет чувства их,
И соблазняет прихотями разум.

1969

«Когда беда в одной твоей судьбе…»