На границе света

Я услышала, как мама сказала, что всё прекрасно понимает, что нечего её обманывать, что книга – это всего лишь предлог и на самом деле тётушка Беренике пришла узнать, как я себя чувствую. И что нечего вмешиваться в воспитательный процесс. Но тётушку Беренике не так-то просто было сбить с толку. Она заверила, что вовсе не собиралась вмешиваться и лишь хотела помочь маме лучше меня понять. Ведь ещё совсем недавно тётушка Беренике сама была трудным подростком, и её старшая сестра наверняка прекрасно помнит это время.

Мама впустила тётушку, закрыла за ней входную дверь и вытащила ключ. Наверное, ей казалось, что я улизну на улицу. Я бы всё равно не воспользовалась такой возможностью, потому что до сих пор ходила по комнате в пижаме.

Вдруг что-то стукнулось о моё окно. И ещё что-то. Я тут же ринулась к нему, распахнула и выглянула в сад. Внизу прямо посреди клумбы гладиолусов стояла Юли, крепко сжимая под мышкой плюшевого тигра, которого она наверняка отобрала у одного из своих братьев. Юли целилась деталями из конструктора лего в моё окно.

По лицу у меня снова потекли слёзы, на этот раз от умиления.

Юли приложила палец к губам, так что я только прошептала её имя и попробовала жестами объяснить, что нахожусь теперь в заточении без телефона в своей высокой башне, как Рапунцель.

Но Юли, кажется, и сама уже догадалась. Приход тётушки Береники, очевидно, был лишь хитрым манёвром, который отвлёк внимание моих родителей от настоящего преступления – передачи мне мягкой игрушки, в которой оказался спрятан мобильник.

Честно говоря, я не надеялась, что нам удастся провернуть это, потому что меткостью Юли никогда не отличалась, а я совсем не умела ловить. К тому же в любую секунду мог выйти или выглянуть из окна кто-нибудь из моих стражников и поймать Юли на «месте преступления». Но на этот раз удача была на нашей стороне. Я, правда, чуть не выпала из окна, но у нас всё получилось с первой попытки.

Юли подняла большой палец, а другой рукой послала мне воздушный поцелуй. Через несколько секунд она исчезла. На всякий случай я посадила тигра на полку среди своих мягких игрушек. И, как оказалось, не напрасно.

Тётушка Беренике быстро распрощалась, и через несколько минут мама уже постучала в мою дверь. Войдя, она внимательно огляделась по сторонам и спросила, не хочу ли я поиграть с ними в настольную игру. Ну да, ведь сегодня выходной, а без интернета им приходилось хоть как-то убивать время. Ясное дело, ни в какие настольные игры я с ними играть не собиралась. Меня тошнило от любого семейного времяпрепровождения.

Мама снова внимательно осмотрела мою комнату, развернулась и вышла. Тогда я схватила тигра и нырнула с ним в кровать. Внутри мягкой набивки был спрятан старый смартфон тётушки Беренике, к нему был приклеен листик с кодом, а внутри меня ждала целая волна сообщений от Юли. Накрывшись с головой одеялом, сжимая в руке телефон, я постепенно возвращалась к жизни. Юли обо всём позаботилась. Номера Квинна она не знала, но зато у неё был телефон Лассе. После долгих уговоров Лассе согласился ей помочь. (Долгие уговоры включали в себя угрозу рассказать всем и каждому о том, что он встречается с Лилли, да ещё и с тех самых пор, как Квинн лежал в коме. – Об этом она поведала мне уже при встрече.)

Так что теперь, почти через двадцать четыре часа после того, как нам пришлось расстаться в цветочной лавке, я наконец смогла написать Квинну сообщение.

* * *

Мой телефон мне вернули только на следующий день, но к тому моменту я уже чувствовала себя гораздо лучше. Удивительно, насколько контакт с внешним миром, а особенно несколько тихих разговоров под одеялом и очень, очень много сообщений от Квинна, могли повлиять на моё настроение.

В нагрузку к телефону я получила ещё и список условий, который обязана была подписать, если хотела «снова завоевать доверие» родителей, как они выразились. Такого рода переговоры мы вели не первый раз. Мама прочитала об этой системе в какой-то книге по воспитанию. Сейчас я готова была подписать почти что угодно, лишь бы мне разрешили наконец выйти на улицу. Поэтому пришлось пообещать, что я никогда больше не прогуляю школу, на Пасху отправлюсь в католический юношеский лагерь, в который меня уже записали, а в среду перед репетицией хора схожу на исповедь.

На самом деле это я ещё легко отделалась. Лагерь длится всего пять дней, как-нибудь переживу. А побеседовать с пастором Петерсом мне даже хотелось: последний раз я исповедовалась очень давно. Может, мне станет легче, если я раскрою ему своё сердце. Но самое удивительное – вопреки всем моим страхам родители разрешили мне продолжить выполнять моё «задание» и заботиться о Квинне.

– Пусть этот эгоистичный мальчишка откровенно тебя использует, а ты ему потакаешь, опаздываешь к ужину и прогуливаешь ради него школу, даже ему следует сострадать, – сказали они. – А для тебя это отличное испытание.

«Что-что? Испытание? Испытание на что?»