На границе света

Ватрушки я предпочла оставить нетронутыми, живо представив себе, как они лежали в центре стола с начала собрания общины, и каждый раз, когда кто-нибудь говорил – а на собраниях все обычно перебивали друг друга и наклонялись к центру стола, – на этих самых ватрушках оседали капельки слюны.

Моя сестра Тереза болтала без умолку, рассказывая во всех подробностях, как прошёл её день в школе. Сегодня её болтовня меня ни капли не раздражала, даже наоборот, я была благодарна Терезе и попыталась воспользоваться ситуацией, чтобы написать сообщение Юли. Осторожно вытащив телефон из сумки, я положила его на колено. Правой рукой я послушно хлебала еду, всем своим видом показывая, как меня увлёк поток мыслей Терезы о развитии ребёнка в цифровом мире, а левой тем временем открыла наш с Юли чат.

Смотреть на сестру – как смотреть в зеркало, но между нами оставалось всё-таки несколько отличий. Например, её тушь для ресниц никогда не размазывалась, потому что Тереза вообще не пользовалась косметикой. Она была самым неприхотливым человеком, которого я знала. Недавно она сделала короткую стрижку, с нашими кудрями – не самая удачная идея. Теперь всю её голову покрывали странные завитки, похожие на шапку из пожелтевшей цветной капусты. По крайней мере, такой эксперимент я теперь могла над собой не ставить. Мне вообще никогда не хотелось брать пример со старшей сестры, роль «нашей маленькой головной боли» (как говорила мама) или «чёрной овечки» (как меня называли дядя Томас и тётя Бернадетт) меня вполне устраивала. Хотя, конечно, все они сильно преувеличивали. Я не употребляла наркотики, не зависала с преступниками и не занималась тем, чем ещё отличаются, по их мнению, проблемные дети: пирсинг, шрамирование, пьянство, воровство, грубость, прогул школы, уличные драки, розовые волосы, сатанинские ритуалы – всё это было не про меня. Я даже не грызла ногти.

Что же касается «чёрной овечки», тут я была не одинока. Но про Юли из-за её африканских корней и цвета кожи никто так высказываться не решался. Все они очень боялись повести себя некорректно, как дедушка Макс, который называл нас чёрно-белой шоколадкой каждый раз, когда видел вместе. Поэтому дедушку Макса перестали приглашать на семейные торжества.

«Со мной такое случилось! Ты не поверишь. Позвоню, как только переживу этот ужин», – набрала я вслепую одним пальцем и послала сообщение Юли.

На самом деле сообщение получилось вот таким:

«Со вой талое лучилось! Ты же каверишь. Погромлю как тонко отжигать этот ужимку».

И всё-таки Юли незамедлительно ответила. Я осторожно опустила глаза под стол на дрожащее от вибрации телефона колено и прочитала:

«У меня тоже сплошной отжиг и ужимка! Давай позвоню?»

«Только не это», – поспешно напечатала я.

Т9 почему-то поправил меня: «Толкотня».

«Ну что ж».

– Дети должны своевременно изучить основные правила и навыки использования цифровых технологий, только тогда они смогут развить самостоятельный и творческий подход, – на удивление своевременно сказала Тереза.

«Прямо в точку! Неудивительно, что я так плохо справляюсь со слепым печатанием сообщений под столом».

Первый телефон мне подарили в четырнадцать лет. Это был старый мобильник отца, и мне пришлось долго канючить и выпрашивать, пока родители наконец не сжалились. Поэтому я до сих пор не разобралась, как же отключить эту идиотскую функцию Т9.

Я поспешно доела свой гуляш и попробовала ещё раз, теперь двумя руками.

«Давай поговорим поседеем ужима», – написала я.

«Понятно, – ответила Юли. – Я подожду».

«ПОСЛЕ УЖИНА! – напечатала я. – ПИШУ С АВТОКАТАСТРОФА».

«Перестань печатать с набитым ртом», – ответила Юли.

Я захихикала. Это была роковая ошибка: Тереза тут же замолчала, и все взгляды устремились на меня. Телефон вдруг соскользнул с колена и упал под стол.

«Просто блеск».

– Во время ужина никаких телефонов. Разве мы не договаривались, Матильда? – с лёгким упрёком спросил папа.

– Извини, – сказала я, наклонившись, чтобы поднять телефон. – Типичный случай неудачного воспитания в сфере высоких технологий. Думаю, Тереза со своими детьми не допустит этой ошибки.

Даже из-под стола я услышала дружный вздох и отчётливо представила себе, как они сейчас обменялись многозначительными взглядами. Когда мой телефон лёг рядом с тарелкой экраном вниз, мама торжественно заявила:

– Матильда сегодня собрала довольно много пожертвований на похороны госпожи Якоб. Какая умница!

«Умница, не то слово! Даже те деньги, которые я потратила на дракончика, вернулись в кошелёк».

К сожалению, на этом похвалы закончились. Мама поглядела мне прямо в глаза, немного наклонилась вперёд и произнесла:

– Я слышала, ты сегодня была на прогулке с сыном фон Аренсбургов.

Таким же тоном она могла бы добавить: «Я слышала, ты сегодня ограбила ювелирную лавку и голышом танцевала в витрине».

– Да, – как можно более непринуждённо ответила я. Если сейчас начну выяснять, какая ябеда меня выдала, это только подтвердит их подозрения, что там происходило что-то неподобающее. – Я ненадолго вывезла Квинна на прогулку в инвалидной коляске. Чтобы он подышал свежим воздухом.