На границе света

– Я хочу ещё какое-то время побыть в одиночестве, и это вовсе не из-за комплексов, – ответил я, стараясь быть терпеливым. – Просто неприятно находиться рядом с людьми, которые общаются со мной из жалости и смотрят так, будто в любой момент у меня из уха может закапать мозговая жидкость.

Папа кивнул, как будто понял меня, но мама не сдавалась:

– Ты же не знаешь, как бы себя повела Лилли, если бы вы встретились. Может, стоит дать своим друзьям возможность привыкнуть к твоему положению. Я уверена, что, если бы ты чаще с ними виделся, они бы скоро привыкли. И всё вернулось бы на свои места.

– Да. Лассе – отличный тому пример, – с насмешкой ответил я.

– Лассе – особый случай, – отрезала мама. – Твоя авария сильно выбила его из колеи… Мама Лассе даже подумывает над тем, чтобы тоже записать его к госпоже Рас-Корак. Может, он уже успел даже у неё побывать.

– Что? У моей психологини? – Я с недоверием уставился на маму. – Эта психотётка просто кошмарная.

– Но ты с ней встречался всего один раз.

Ясное дело, мама будет её защищать до последнего, это ведь она её нашла.

– Госпожа Рас-Корак – корифей детской и юношеской психотерапии и специалист в области неврологии.

Я хмыкнул:

– Специалист в области грубых прямых вопросов. Её цель – заставить тебя разреветься. – Я с лёгкостью согласился на эти встречи с психологом, наивно полагая, что буду лежать на кушетке и болтать обо всём подряд, а психотётка будет лишь изредка понимающе кивать головой. К вопросам вроде: «Как ты себя ощущаешь, когда видишь в зеркале свой изуродованный череп?», я готов не был. – Даже если у тебя нет депрессии перед началом терапии, после встреч с этой психологиней ты окажешься на грани самоубийства. Лассе не переживёт в её кабинете и десяти минут.

– Ты обещал дать ей ещё один шанс, – сказала мама, обеспокоенно наморщив лоб. – Вечером в понедельник. Она специально передвинула встречу с другим пациентом.

«Точно. Я как-то забыл об этом».

Из-за истории с могилой Германа Кранца мне пришлось пойти на несколько уступок, чтобы успокоить маму с папой. Это значило, что вместо физиотерапии с Северином я должен посетить госпожу Рас-Корак, или, как я её называл, госпожу Раскоряку.

– Слёзы имеют целительное свойство. – Папа снова включил свой ободряющий взгляд. – Всё это время ты не давал им волю.

– Иногда, чтобы понять, можно ли довериться человеку, нужно просто ему довериться, – ввернула мама одно из своих изречений, вычитанных в календаре.

«Ну всё, с меня хватит. Теперь уж точно пора сменить тему. И на этот раз кардинально».

Я отложил вилку:

– У тебя осталась коробка с вещами моего биологического отца?

Мама удивлённо посмотрела на меня:

– Да, а что? Это правда не коробка, а конверт с парочкой мелочей, которые я для тебя сохранила.

«И которыми я, по правде говоря, никогда не интересовался».

– Просто сегодня… во время прогулки мы с Мартинской дочкой повстречали одного профессора, который, как выяснилось, знал моего биологического отца. Профессор Кассиан. Слышали о таком?

Мама с папой отрицательно покачали головами.

– Где вы встретили этого человека? – спросила мама.

– И как он узнал, кто твой биологический отец? – озадаченно спросил папа.

Я был готов к подобным вопросам, поэтому ответил как можно более небрежно:

– Разговор зашёл о том, что я наполовину или на четверть японец. Кажется, сначала он сказал что-то о сакурах и японских фамилиях, вот я и поделился, что фамилия моего отца была Ватанабе. Тогда этот профессор сказал, что знал одного Юри Ватанабе. Странное совпадение, правда?

Ну конечно, каждый день незнакомцы болтают со встречными о сакурах и японских фамилиях, ничего удивительного. Но правда в том, что этот человек обратился ко мне по имени на кладбище, он знакомый дедули в шляпе с волком, который недавно хотел меня убить, а продавщица из цветочной лавки дала мне волшебное зелье, только и всего. В такую версию поверить было бы ещё сложнее.

– Возможно, он имел в виду другого Юри Ватанабе? – сказал папа, нахмурившись. – Может, это распространённая фамилия, кто знает.

– В Японии – возможно. – Мама налила себе и папе красного вина. – Но здесь? Странное совпадение.

– Мне тоже так кажется. – Я пожал плечами.

Как бы там ни было, сменить тему разговора мне удалось.

– Может, это преподаватель Юри из университета? – спросил папа.

Мой поиск в интернете подтвердил, что профессор Кассиан действительно преподавал в университете на кафедре философии. Его курс в этом году назывался «Ницше и генеалогия морали».

– Возможно. Но помнить фамилию студента почти двадцать лет спустя… Это странно. – Мама тоже отложила вилку в сторону.

– Значит, ты никогда не слышала о таком профессоре? – переспросил я.