На языке пламени

— А сейчас должно хватить, потому что, когда мы закончим ее, у вас окажется гораздо больше денег. Главное вот в чем: Диллинг собирался что-то продать государству. Вам не нужно знать, что…

— Я и не знаю. Он не посвящал меня в свои дела. Говорил, я не пойму, даже если попытаться объяснить.

— Верю. Я бы тоже, наверно, ничего не разобрал в его работах. Диллинг до заключения сделки спрятал чертежи, эскизы или формулы в каком-то надежном месте. К несчастью, он неожиданно умер, и никому не известно, где находятся бумаги.

— Уж мне-то точно неизвестно.

— Я знаю. Но мы вдвоем, возможно, доберемся до них.

— Как, Джонни?

— Потом расскажу. Сперва нужно узнать от вас, что Гарри был за человек и как вы жили вместе.

— Любопытно, да? — засмеялась Лили. Неожиданная реакция. Гримстер понял, что, назвав Диллинга по имени, он как бы приблизил ее к себе, у них словно появился давний общий друг.

— Точно, любопытствую. Но с благими намерениями. Поэтому начинаю задавать вопросы. Не удивляйтесь, если они покажутся вам бессвязными или бессмысленными. В конце концов вы все поймете.

Лили поерзала на стуле, протянула руку к сигаретам, замешкалась с зажигалкой. Наконец, после первой затяжки, спросила:

— А если ничего не получится, Джонни, мне все равно заплатят, не так ли? Вы же сами говорили.

— Заплатят.

— Сколько?

— Из вас вышел бы приличный бизнесмен. Думаю, не меньше тысячи.

— Класс! Хорошо, стреляйте, — Лили перевела взгляд с Гримстера на магнитофон, стоявший на низком столике. «Легко сказать, стреляйте, — подумал Гримстер. — А куда? Нужно глубоко заинтересовать Лили этой игрой в допросы, доказать ей, что она, игра, важна для нее не меньше, чем для него самого. Придется заходить с разных сторон, иногда застигать ее врасплох. Ведь возможны лишь два варианта. Первый: сейчас она не лукавит и в конце концов выложит все, но не сможет рассказать ничего существенного, потому что ничего существенного и не знает. Второй: она знает очень много, но по неизвестным еще причинам молчит». Гримстер собирался отталкиваться именно от этой версии.

— Гарри много курил? — спросил он.

— Не очень. Две-три сигареты в день. Но любил иногда затянуться моей. Я, бывало, говорила: «Если хочешь курить, кури по-человечески».

— Чем он любил заниматься в свободное время? Хобби, знаете ли, и прочее.

— Ничем особенным. Пустяками. Много читал. Иногда мы ходили гулять. Он немало знал о природе, о птицах, о цветах, обо всем таком.

— Какие книги он читал?

— Я толком не знаю. Всякие. Но больше — с сексом, в мягких обложках.

— Вам он нравился? — Впервые вопрос касался лично девушки, и Гримстер заметил, как в ней зашевелилось пока еще слабое сопротивление.

— Конечно, нравился! Что за глупый вопрос? Иначе меня бы с ним просто не было.

— Не волнуйтесь. Временами я буду задавать глупые вопросы. Вы любили его?

Лили обдумала вопрос уже без негодования — ее затмило ощущение собственной значимости.

— Да, наверное, любила. В любви с налета не разберешься, правда? Конечно, я не была от него без ума, но все же любила.

— А он вас?

— Без сомнения. Он по мне с ума сходил, по-другому не скажешь. Он дал бы мне все, что я пожелаю. Все бы для меня сделал. Ах, как это было здорово! С ним я чувствовала, что чего-то стою. Для него, во всяком случае.

— А вы бы для него пошли на все?

Лили улыбнулась:

— Конечно! Разве что с горы бы не спрыгнула.

— Разница в возрасте вас не смущала?

— Никогда. Он был для меня просто Гарри.

— До него вы кого-нибудь любили?

— Да. Кое-что у меня с двумя-тремя парнями было, но совсем не то, что с Гарри.

— Он был первым, с кем вы переспали?

К удивлению Гримстера, Лили отнеслась к этому вопросу без негодования.

— Практически, да.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, знаете, уединиться с парнем на заднем сиденье машины или в парке. Но я всегда вовремя останавливалась. Кстати, вы, наверно, одногодки с Гарри?

— Я на несколько месяцев старше.

— Вы женаты или, может быть, помолвлены?

— Нет.

— А любимая девушка есть?

Гримстер передвинул пепельницу поближе к Лили и сказал:

— Здесь вопросы задаю я.

— Может быть, — усмехнулась Лили. — Но если вы не станете отвечать мне, то ничего не добьетесь. — В ее речи послышалось чуть заметное кокетство.

— Нет у меня любимой девушки, — произнес Гримстер. — А теперь расскажите, где и когда вы познакомились с Гарри.

Гримстер сразу понял, что Лили охотно ухватится за эту ниточку, ведь вопрос касается важного эпизода ее жизни, перехода ее существования в новое качество, расцвета личности, вызванного теплом, любовью, заботой Диллинга. Ему останется только время от времени подстегивать ее нужным вопросом, и Лили, откинувшись на спинку кресла, расскажет все, превратит воспоминания в слова, и простенькая жизнь ее уложится на одной кассете магнитофона «Грюндиг».