На языке улиц. Рассказы о петербургской фразеологии

Впрочем, есть и другие объяснения этого петербургского фразеологизма. В начале XX века составитель известного толкового словаря «Опыт русской фразеологии» М. И. Михельсон утверждал, что русская идиома «Кронштадт виден» сродни немецкому Blumchentee, что в свободном переводе и означает цветочек, изображенный на блюдечке, который хорошо виден сквозь прозрачный стакан бледного чая.

А побывавший в середине XIX века в Петербурге французский писатель Александр Дюма-отец любил рассказывать своим соотечественникам, почему в России «мужчины пьют чай из стаканов, тогда как женщины используют для этого чашки китайского фарфора». Первые фарфоровые чайные чашки для петербургских кофеен, рассказывает Дюма, были изготовлены в Кронштадте. На их донышках были изображены виды Кронштадта. Когда в кафе из экономии наливали чайной заварки меньше, чем полагалось, недовольный посетитель мог вызвать хозяина, показать ему на дно чашки и пристыдить: «Кронштадт виден». Тогда-то в изобретательных умах владельцев кофейных заведений и появилась идея подавать чай не в чашках с блюдцами, а в прозрачных стеклянных стаканах, на дне которых ничего не было видно. А поскольку в то время среди постоянных посетителей уличных кафе женщин не было, то постепенно обычай пить чай из стаканов превратился в сохранившуюся до сих пор устойчивую мужскую традицию, хотя поначалу и вызывал немалое удивление у заезжих иностранцев.

Кронштадт спит, а служба идет

Военно-морская база и одновременно город Кронштадт, расположенный в тридцати километрах от Петербурга на острове Котлин, был основан 4 мая 1704 года. Уже в XVIII веке его называли «Российскими Дарданеллами», а к концу XIX столетия — «Королевской крепостью». Ни один неприятельский корабль за всю историю Кронштадта не смог безнаказанно миновать остров. «Дом Балтийского флота», как называли Кронштадт моряки, надежно защищал подступы к Петербургу-Ленинграду. Да и во всем мире знали, что «Кронштадт — замок на воротах Петербурга, а ключ к тому замку — форт Кроншлот».

Артиллерийская батарея на Якорной площади в Кронштадте. Апрель 1942 г.

«Мы из Кронштадта» — крылатая фраза, ставшая формулой гордости и самоуважения, родилась не на пустом месте. Вся история крепости и его славного гарнизона служит ярким доказательством безусловного права на такую самоидентификацию, хотя происхождение популярной фразы и не вполне ясно. Нельзя сказать с полной определенностью, что появилось раньше — название киносценария Всеволода Вишневского, по которому в 1933 году был снят одноименный кинофильм, или сама фраза, ставшая, благодаря фильму, крылатой. Известно, что среди надписей, оставленных русскими солдатами после штурма Берлина в 1945 году на стенах рейхстага, была и такая: «Мы из Кронштадта».

Кронштадт и сегодня является военно-морской крепостью на подступах к Петербургу. Кажется, что он уже не играет прежней роли в оборонительной системе страны, но это иллюзия. «Кронштадт спит, а служба идет», не без оснований утверждает кронштадтский фольклор.

Кто два раза в день не пьян, тот, простите, не улан

В 1809 году Конный полк его императорского высочества цесаревича Константина Павловича был переформирован и переименован в лейб-гвардии Уланский полк. Шефом полка была государыня Александра Федоровна. Полк квартировал в Петергофе. Репутация улан среди петербургского населения была невысокой: «Все красавцы и буяны лейб-гвардейские уланы»; «Вечно весел, вечно пьян ее величества улан»; «Кто два раза в день не пьян, тот, простите, не улан». Если верить городскому фольклору, на Васильевском острове в XIX веке популярностью у столичных гвардейцев пользовался безымянный трактир, который в армейской среде знали как «Уланская яблоня». Такое странное название объяснялось тем, что однажды невесть как появившиеся на Васильевском острове перепившиеся уланы ворвались в трактир, устроили всеобщую попойку и в конце концов надругались над юной дочерью хозяина. Девочка в ужасе повесилась на яблоневом суку во дворе трактира.

Трубач и рядовой лейб-гвардии Уланского полка

Надо сказать, что страстью к неумеренному распитию хмельной влаги гордились не только уланы. Этим отличались буквально все офицерские чины расквартированных в Петербурге гвардейских полков. В богатом арсенале фольклора военного Петербурга хранится на этот счет не одно свидетельство. Например, о гвардейцах Кирасирского полка говорили: «Кирасиры его величества не страшатся вин количества», а об офицерах лейб-гвардии Гусарского полка: «Лейб-гусары пьют одно лишь шампанское вино».

КузНевский мосПект