На игле

Диана рассказывает, какая Лайза жуткая личность, поминая ей все её проступки (ничтожные, по мнению Рентона) со злостью (кажущейся Рентону преувеличенной), при этом лицо её выражает несколько комичную обиду. Рентону ничего не остаётся, как поддакивать, соглашаясь с тем, что эгоистичней твари, чем Лайза, ещё свет не видывал. Поскольку разговоры о Лайзе огорчают Диану, а это не входит в его интересы, он пытается сменить тему и рассказывает ей несколько забавных историй про Бегби и Кочерыжку, тщательно вымарывая из них не подлежащую оглашению информацию. Но ни слова о Кайфоломе, потому что Кайфолом нравится женщинам и Рентон предпочитает держать их от Кайфолома на максимально возможном расстоянии даже в беседе.

Когда настроение у Дианы поднялось, Рентон спросил, не будет ли она возражать, если он её поцелует. Она пожала плечами, предоставив ему решать, означает ли это безразличие или неслособность принять окончательное решение. В любом случае, решил он, лучше безразличие, чем открытое неприятие.

Они принялись целоваться. Он нашел запах её духов весьма возбуждающим. Она решила, что он немного костляв, но целуется хорошо.

Когда они вышли из такси и Рентон признался, что живет вовсе не в окрестностях Форрестер-парка и что сказал он это только для того, чтобы провести больше времени в её обществе, Диана невольно почувствовала себя польщённой.

— Зайдёшь ко мне на чашку кофе? — спросила она.

— Великолепная идея. — Рентон изо всех сил старался, чтобы эта фраза не выдала испытываемого им восторга.

— Но помни — только кофе и больше ничего, — добавила Диана с такой интонацией, что Рентон терялся в догадках, какой смысл она вложила в эти слова.

С одной стороны, они были сказаны достаточно лукаво, чтобы показаться намёком на то, что секс может стать предметом переговоров, с другой — достаточно твёрдо, чтобы значить именно то, что они значили. Рентон ограничился тем, что закивал точно растерявшийся деревенский дурачок.

— Нужно вести себя очень тихо. Они уже спят, — сказала Диана.

«А это выглядит уже совсем безнадёжно», — подумал Рентон, представив себе в квартире няньку с ребёнком. Внезапно он понял, что ещё никогда не занимался сексом с рожавшей женщиной. От этой мысли ему стало как-то немного не по себе.

Но хотя в квартире кто-то явно был, Рентон не уловил того отчетливого запаха присыпки, мочи и молочной отрыжки, который присущ местам обитания маленьких детей.

— Он открыл рот:

— Диа…

— Т-с-с! Они спят, — оборвала его Диана. — Не разбуди их, а не то мы крупно попали.

— Кто они? — нервно прошептал Рентон.

— Т-с-с!

Всё это его немало встревожило. Он начал судорожно вспоминать неприятности, испытанные им на собственной шкуре, и те, о которых он знал только из чужих рассказов. Он мысленно просматривал зловещую базу данных, включавшую в себя все варианты — от подруги-вегетарианки до сутенера с психопатическими наклонностями.

Диана провела его в спальню и усадила на односпальную кровать. Затем исчезла, но через несколько минут вернулась с двумя кружками кофе. Он заметил, что кофе был с сахаром, чего он терпеть не мог, но решил не подавать виду.

— Ляжем в постель? — наморщив лоб, прошептала Диана с явно деланной небрежностью:

— Э-э-э… замечательная мысль… — сказал он, чуть не поперхнувшись кофе.

Его сердце начало учащенно биться, и он почувствовал себя неуклюжим, робким и неопытным; к тому же его беспокоило, какое воздействие коктейль из наркотиков и алкоголя окажет на его эрекцию.

— Но нам на самом деле нужно вести себя очень тихо, — сказала она. Рентон кивнул.

Он быстро стянул джемпер и футболку, за ними последовали кроссовки, носки и джинсы. Вспомнив о своем рыжем лобке, он нырнул под одеяло, не снимая трусов.

Когда Диана начала раздеваться, Рентой с большим облегчением ощутил, что у него встаёт. В отличие от Рентона Диана раздевалась медленно и, как ему показалось, не испытывая ни малейшего смущения. Он подумал, что у неё прекрасное тело. Почему-то в голове у него беспрестанно ревел стадион, скандирующий то ли «Бей!», то ли «Гол!».

— Я хочу быть сверху, — сказала Диана, откидывая одеяло, скрывавшее рыжий лобок.

К счастью, Диана не обратила на его цвет ни малейшего внимания, зато Рентону внезапно понравился собственный член. Он показался ему гораздо больше, чем обычно. Возможно, это потому, догадался он, что ему давненько уже не приходилось видеть его в возбужденном состоянии. На Диану член Рентона не произвел столь сильного впечатления. Впрочем, ей доводилось видеть и худшие.

Они начали ласкать друг друга. Диана очень любила продолжительное эротическое стимулирование, и готовность Рентона поддержать её в этом приятно контрастировала с поведением большинства парней, с которыми она встречалась раньше. Впрочем, когда она почувствовала, что Рентой пытается ввести палец ей во влагалище, она слегка напряглась и оттолкнула его руку.

— Я уже и гак достаточно влажная, — сказала она ему.