На интерес

Полный актовый зал: выцветшие, продавленные бордовые ряды кресел, пыльный, скрипучий занавес сцены, исчерканный паркет, шарики, ленточки, пафосные речи, мэр города с охраной, счастливые дети и их родители в жуткой духоте. Дипломы, медали, автобусный кортеж до дома отдыха с проплаченным банкетом – паноптикум.

Бек был прав – адские завитки на Вавилонах одноклассниц, пышные бальные платья, плохо сидящие костюмы, водка в рюкзаках.

Спасибо маме, научила уму разуму! Убедила взять с собой переодеться лёгкий костюм: короткая юбка, пиджак с рукавами три четверти, золотой топ, такого же цвета балетки. Кулон и серьги, подаренные Деном, сюда тоже идеально подошли.

Интересно, как его бабушка? Надо написать. Или папу спрошу. Вроде он держит руку на пульсе.

Подхожу к «взрослой» части банкета. Обнимаю отца:

– Па-а-ап, как ты?

Облокачивается на неудобный стул, разводит руки по спинкам соседних, придавливая мать. Подмигивает, расплывается в ехидной улыбке:

– Дочура! Сама знаешь – счастливый до невозможности!

– Тебе тоже весело, да?

– Не передать словами!

Ещё раз типа «моргнул». Понимает меня, как никто! Все разбрелись по группкам: Левина свалила к своей подруженции «с первого класса» – ходят курить, как Шерочка с Машерочкой. Дарья готовится танцевать на сцене под улюлюканье изумлённой публики, гримируется, поролон в лифчик засовывает. Маруся грустит на диване в холле – не свалила ещё, и то хлеб. Так что опять одна слоняюсь по празднику жизни. Скучно, грустно, обидно. Бек-Назаров соскочил. По уважительной причине. Но в данный конкретный момент – роли не играет.

Спрашиваю отца:

– Есть новости о бабушке Дениса?

– Под контролем. Ничего критического – жить будет, долго и счастливо. Полежит, прокапается, в понедельник отпущу на все четыре стороны.

– Спасибо! Ты – герой! Знаешь?

– Знаю! Коньячку бахнешь?

– А чё б нет?! Наливай!

На глазах у изумлённой публики берёт бутылку, рюмку. До краёв заполняет огненной водой, принесённой им же, кстати. Вторую себе. Протягивает мне дольку лимона. Чокаемся и залпом «шарах». Выдохнули. Зеркально чутка скривились. У всех вокруг варежки на пол попадали. Грех на этом останавливаться – «Цирк уехал, клоуны остались». Отец продолжает жечь:

– Ещё?!

– «Аск»!

Второй заход. Тем же макаром. Если б ретроградный родком не сидел, то сложились бы в штабеля. Ха!

Пожалеем, пожалуй, старичков:

– Третий подход чуть позже?

– Как скажешь, Доню! «Ты это, заходи, если что!»

Снова подмигивает! Внутри ржёт, сто процентов.

Странно, но по шарам не дало. От слова «совсем». С детства втихую не накидывалась. С предками – да, а чтоб по подъездам шариться – никогда. Прошлым летом на день города нажралась – было. Но опять же, не скрывала и не ныкалась.

Выползаю в гордом одиночестве на улицу. Достаю из кармана юбки сотовый. От Бека новых сообщений нет. В последний раз писал часа три назад. Отчитался, что всё в порядке, ночевать останется на «Космодроме».

Смотрю на сосны вокруг пансионата, спрятанного в дебрях пафосных Дачек – район нуворишей и московских недоолигархов.

Где‑то здесь дом мерзкого Матушкина. Где‑то здесь, скорее всего, жарит шашлык или очередных шлюх Горбач.

Написать, что ли? От скуки можно.

Аля

Выпускной – это звездец, как уныло! Предупреждать надо!)))

Убирая мобильник, бросаю взгляд на экран – половина второго ночи. Ну-ну. Ответа ждать бессмысленно.

Плакать почему‑то хочется…

– Люша, меня забыла?

Тощая Мари подкралась незаметно, обхватила сзади за талию, острый подбородок на трапецию возложила. Тепло. Прижимаю Машкины руки к себе:

– Тебя захочешь, не забудешь! Задолбалась кайфовать?

– Жгу напалмом… Разве не заметно? – грустно ухмыляется подруга.

– То есть с условными «нашими» на хату к Пушилину не собираешься?

– Ещё чего не хватало. Чё я там забыла? Как придурки эти «бухают и блюют, блюют и бухают» наблюдать?

Права Мария Батьковна, но всё равно обидно, что всех позвали, а меня нет… Интересуюсь:

– Из солидарности? Только честно?

– Лялька, мы с тобой одной крови – ты и я. Голубой. С пролетариатом и питекантропами нам не к лицу!

– Спасибо…

Вот теперь взаправду рыдаю. Слёзы градом.

– Маш, мы ж всегда будем вместе? Здесь и сейчас «мы» не закончимся? Это же не просто так «здрасьте – до свидания»?

Чувствую, Фельдман тоже ревёт. Клещи свои сжала изо всех сил. Задушит!

– Аль… тебе от меня только туда! – подняла нос в красивое, редко-облачное летнее небо.

– Не надейся! Я тебя и там достану! Будем сидеть во‑о-о-он на той тучке и кидаться пакетами с водой на тех, кто остался внизу! Как с балкона в седьмом классе!

…Молчим… Рыдаем в два ручья… Тишину нарушает двойное пиликанье моей «раскладушки». На внешнем экране написано: «Два сообщения от “АраГора”». Мари заметила:

– Членоносец инициативно пишет или отвечает?

– Отвечает, Маш.

– Тебе оно надо?

– Отличный вопрос. «Что творю, что делаю?! Что делаю, что творю?!»

– Как раз «после дождичка в четверг», да?

– Осуждаешь, Мария Батьковна?

– Может, чуть-чуть… самую малость… Больше завидую… тебе хоть что‑то надо… Хочешь, скажу твоим, что у меня останешься?

– Сейчас выясним…