На исходе дня. История ночи

Хозяева часто испытывали раздражение по поводу гуляний зависимых от них людей. Жалобы на «вредных» и «бесстыжих» работников, которые были столь же «дерзкими» и «наглыми», сколь «вороватыми», эхом проносились и по ту сторону Атлантики. Один мастер из Лидса в отчаянии отхлестал так своего слугу, что тот не мог встать с постели. Другие принимались навешивать на двери замки. Джона Клэра, когда он был учеником садовника, каждую ночь запирали в сарае, дабы предотвратить кражу плодов⁷². Тем не менее работники регулярно «надували» хозяев, как правило, пока те спали. Многие слуги имели доступ к ключам. Клэр вылезал из окна, пользуясь «всякой возможностью» посетить близлежащую деревню для «полуночных увеселений». Более того, если работник находил условия жизни слишком строгими, то в будущем мог предпочесть службу у другого хозяина, как, очевидно, многие и поступали. «Болтались от места к месту», — пыхтел от злости один критик. Ричард Уилкинсон, услышав, как приятель жалуется на наказание за ночную прогулку, резко возразил: «Да какая тут проблема? Хозяев больше, чем приходских церквей»⁷³.

У рабов, разумеется, такой возможности не было, но при этом, если они задумывали сбежать, на их пути возникало не так уж много препятствий, ведь жилища рабов на плантациях всегда стояли отдельно от домов их хозяев и надсмотрщиков. Хозяин мало что мог предпринять. Лэндон Картер, который в целом смирился с ночными блужданиями рабов, как-то вечером заключил одного из них — Джимми — под домашний арест только потому, что тот накануне заявил о хромоте, которая не позволяла ему работать. «Те, кто не могут работать на меня, — ворчал Картер, — не могут, значит, не обманывая меня, проходить ночью по две-три мили». Джордж Вашингтон в бытность свою президентом приписывал «усталость и сонливость» рабов «ночным блужданиям и другим занятиям, которые делают их неспособными к выполнению дневных обязанностей». Вашингтон, как плантатор, постоянно отсутствующий на месте, выражал тревогу по поводу масштабов воровства, процветающего среди рабов, в чем он винил ночные «увеселения» нерадивых надсмотрщиков. А в XIX веке хозяева стали систематически распространять среди рабов истории о привидениях, дабы отпугнуть их от ночных прогулок, причем духов нередко изображали надсмотрщики, заворачиваясь в белые простыни⁷⁴.

Повсеместное ночное веселье также тревожило и власть. Пусть некогда ночь и служила для «выпускания паров», но со временем эта ее функция сошла на нет. В отличие от отдельных преступных деяний, насилие, регулярно совершаемое бродячими бандами, порождало страх перед общественными беспорядками, особенно если в качестве жертв нападения выбирались самые именитые горожане: в этом случае разве что чувство личной обиды превосходило оскорбление, нанесенное официальной власти. Иногда, все еще надеясь навести порядок, власти предпринимали попытки вернуться к средневековым ограничениям и вводили комендантский час. В городах принимались законодательные акты, предусматривающие ограничительные санкции по отношению к неимущей молодежи. В XVI и XVII веках во время периодически вспыхивавших мятежей власти Лондона тщетно пытались навязать комендантский час ремесленным ученикам. В Братиславе начала XVIII века муниципалитет грозил призывом на военную службу беднякам, евреям и другим обнаруженным на улице ночью «людям, способным вызывать беспорядки». Так же и в американских колониях по всему восточному побережью слуг, рабов, свободных чернокожих, индейцев и подростков настоятельно призывали возвращаться домой как можно раньше, обычно к девяти вечера⁷⁵.

Вместо того чтобы выполнять функцию «клапана безопасности», ночная вседозволенность открывала дорогу еще большему беспорядку. Ночь не только предлагала альтернативный образ жизни, после наступления темноты чаще всего проявлялась и организованная жестокость в среде низших классов. Мрак служил для этого наилучшей декорацией — по понятным причинам, а также по тактическим соображениям. В Британии давняя традиция ночного веселья и неповиновения привлекала в равной степени ремесленных учеников, ткачей из Спиталфилдса, якобинцев, а также вандалов, разрушавших дорожные заграждения, изгороди и каменные ограды. Член банды «Уолтхэмские черные» хвастался в 1723 году, что «можно было поднять за ночь до 2 тысяч человек». Нередко темнота служила прикрытием для выработки какого-либо плана в различных местностях. Так, молодой Джон «Майкл» Мартин, член тайного общества «Объединенные ирландцы», существующего с середины 1790-х годов и борящегося за независимость Ирландии, выходил из дому, когда засыпали его родители. «Встречи назначались каждую ночь, — вспоминал он позже, — в основном в разных местах — иногда неподалеку от дома моего отца, но зачастую — в нескольких милях от него»⁷⁶.