На исходе февраля

И еще одна закрывшаяся дверь. Марина прилегла на кровать, откинулась на подушки и сама не заметила, как на лице появилась улыбка, хотя предмет размышлений был невеселым — Кира и ее проигрыш. Кто в нем все-таки виноват? Ведь Марина сделала все возможное: оплатила Кире заморский лагерь, перевела в лучшую академию. Безусловно, все это было намного лучше, чем просто тренировки в школьном спортивном зале с человеком, у которого и тренерского образования не было. Так почему же Кира проиграла, и куда она пошла? Надо бы позвонить ей и поговорить. Додумать Марина не успела, соскользнув в пучину сна и впервые за долгое время засыпая глубоким ровным сном.

⁂

Глеб взял первый сет. Даже подумал, что Борис ему поддался, но, заметив злость и разочарование в глазах тренера, понял — нет, не поддался. Что-то произошло, надломилось.

— Может, не будем играть, просто понабиваем? — дружелюбно предложил Глеб, отдышавшись и выпив воды.

— Нет, доиграем, — уперся Борис, чувствуя ничем не объяснимый детский задор и ослиное, никому не нужное, упрямство.

Зачем ему выигрывать у человека, платящему ему деньги за тренировки? Чтобы дать тому возможность почувствовать себя ничтожеством? Но после этого Глеб наверняка пойдет искать себе другого тренера, их пруд пруди. А он, Борис, окажется совсем без работы и, что еще страшнее, без цели в жизни.

— Хорошо, — неожиданно миролюбиво согласился Глеб и без предупреждения подал мяч. Борис успел отреагировать в последний момент и, взяв мяч, дал его сопернику под сетку. Тот оказался не готов и не добежал с задней линии.

— Ноль-пятнадцать, — мрачно объявил Борис, становясь на подачу и запуская следующий мяч.

Это смешно. Он, почти обладатель Большого Шлема, соревнуется с каким-то мужиком, игравшим в теннис когда-то в молодости. Причем не на самом профессиональном уровне, иначе он бы обязательно его знал. Ему ничего не стоит его разбить и поставить на место. Так как он мог проиграть ему первый сет? Борис почувствовал знакомый азарт и желание победить любой ценой.

К сожалению, эта страсть всегда быть первым, игнорировать сигналы собственного организма, упорное нежелание подарить сопернику даже один гейм — все это его погубило и пустило жизнь под откос. Из спорта он уходил адреналиновым маньяком.

И после ломка растянулась на долгие месяцы и годы. Что он только ни пробовал — от саморазрушения до медитации, — ничего и близко не могло принести ему такого же удовольствия, как игра под тысячами взглядов.

И вот сейчас, впервые за долгое время, он почувствовал нечто похожее на то, что чувствовал тогда на корте.

Он выиграл пять геймов подряд и почти взял шестой, когда Глеб, готовящийся принять подачу, между делом обронил:

— Привет от Марины.

— Марины? — не сразу сообразил Борис, а когда понял, то остановился. Так вот в чем дело. Это все как-то связано с Мариной и, возможно, с Кирой. Но как и, главное, зачем?

— Да, Марины, мамы Киры, — пояснил Глеб, триумфально глядя на Бориса, а тот почувствовал, как что-то нехорошее и горькое зашкворчало внутри.

— Спасибо, ей тоже привет. — Борис вернулся на подачу и сделал ошибку. А за ней еще одну. Глеб улыбнулся, и Борису почему-то захотелось стереть с его лица эту гадкую улыбочку победителя. Он опустил ракетку и подошел к сетке.

— Что вы все время пытаетесь мне сообщить? Что вы ее друг? — глухо поинтересовался он, глядя в упор на Глеба.

Хотя зачем он это спрашивает, какое ему дело до Марины? Та годами ходила у него под носом — он ее не замечал. Точнее, замечал, конечно, что измученная женщина красива, стройна, добра и веет от нее спокойствием и доброжелательностью. Но все свои наблюдения он держал при себе. В них не было никакого смысла. Он давно уже сбитый летчик, и не хватало еще безотказной Марине, тянущей на себе талантливую дочь и, по слухам, бестолкового мужа, еще впрягаться и тянуть Бориса. Такие, как она, ужасно любят неудачников. С удовольствием приводят их в свою жизнь, а потом молча страдают, раздавленные непосильной ношей.

— Друг? — переспросил Глеб и ухмылка стала шире. — Ну, наверное, можно и так сказать.

— Зачем ты меня нанял? — Борис опустил ракетку, с его лица исчезло старательно удерживаемое выражение симпатии.

— Я видел вас вместе. У вас с ней что-то было? — Глеб подошел к сетке и, перегнувшись через нее, приблизил лицо к Борису.

— Ты думаешь, если бы было, я бы тебе об этом сказал? — усмехнулся Борис, продолжая сверлить Глеба глазами.

— Нет, — помотал головой Глеб, — не сказал бы, но я бы сам догадался.

— Каким образом?

— Просто понаблюдав за тобой.

— А тебе это зачем? — Борис, став предельно серьезным, сделал шаг по направлению к Глебу. Они стояли совсем близко. Казалось, еще немного, и начнется бой, из которого каждый выйдет с кровавыми ранами.

— Потому что у меня на нее большие планы, — так же серьезно ответил ему Глеб.

— На нее или на ее деньги? — уточнил Борис.

— Мне не нужны ее деньги, в отличие от тебя, — неожиданно подмигнул Глеб Борису и в последний момент успел отскочить. Кулак Бориса зацепил только воздух.