На исходе февраля

— Кира, нам надо поговорить. — Марина тихонько поскреблась в массивную дубовую дверь, отделяющую ее от дочери.

Впрочем, отделала их не только дверь, и Марина это прекрасно понимала. Третий день подряд дочь выходила из комнаты только в те моменты, когда самой Марины не было дома.

Она пыталась спросить Киру о школе, в которую та перестала ходить, но дочь лишь сделала музыку громче. Вопрос о тренировках заставил стены содрогнуться, а когда она спросила о Паше, ей показалось, что от децибел сейчас рухнет весь дом.

Марина даже подумала обратиться за помощью к психологу, но тут же разозлилась на себя. Ну что она за мать такая, совсем беспомощная? Она же знает свою дочь как никто другой, сама разберется!

Начинать нужно с мелочи — заставить Киру выйти из комнаты и подставить лицо солнцу, которое после продолжительных дождей уже второй день безостановочно целовало прохожих, щедро рассыпало веснушки на их лицах и вселяло в душу ощущение радости и уверенность в том, что все будет хорошо.

— Кира, открой, пожалуйста, нам надо поговорить, я тебя очень прошу. — Марина навалилась всем телом на дверь, словно пытаясь просочиться сквозь нее. И когда Кира резко дернула ручку, открывая, она чуть не упала на дочь. Удержалась в последний момент, схватившись за косяк.

— Что? — неприветливо потребовала Кира и, скрестив руки на груди, уставилась на мать.

С удивлением отметила, что та очень изменилась внешне. Помолодела, что ли? Выбросила свои ужасные платья, купила джинсы в обтяжку и широкие рубашки, волосы нормально покрасила и уложила. Выглядела красоткой. Кира почувствовала одновременно и гордость за мать, и отчаяние от того, что сама она, невысокая и несуразная, так на нее непохожа — пошла в отца. Марина тем временем во все глаза смотрела на дочь, впитывая ужасные подробности: бледная, под глазами синяки, волосы давно не мыты, резкий запах подросткового пота.

— Кируся, пойдем, погуляем? — робко предложила она, решив отложить важный разговор на потом. — Ну или по магазинам. В кафе — мороженое поедим, хочешь?

— Нет, — отводя глаза в сторону и плотнее скрещивая руки на груди, отрезала Кира, всем своим видом давая понять, что мать ее отвлекает и мешает и что она разговаривает с ней только из чувства долга.

— А что хочешь?

— Хочу, чтобы меня оставили в покое.

И не успела Марина и слова произнести, как дубовая дверь чуть не ударила ее в лицо. Через минуту из комнаты дочери снова послышалась музыка. Марина закусила губу. Отчаянно нужен был совет, но чей? Вале она все-таки позвонила после всего произошедшего, но та не взяла трубку и так и не перезвонила.

Глеб приезжал каждый день, но виделись они мельком: быстро пили кофе в ресторане и расставались — вести его в дом, когда там была дочь, Марина не хотела. Глеб, понятное дело, тоже не горел желанием везти Марину к себе. А снимать номера в гостиницах было ниже ее достоинства. И вообще, вся эта связь не имела никакого смысла, и, конечно же, надо было положить ей конец, но сейчас Марина была не в состоянии это сделать. Иначе осталась бы в полном одиночестве.

Был лишь один человек, который мог ей посоветовать, что делать в такой ситуации. Борис. Марина обрадовалась было новой возможности с ним поговорить, но тут же вспомнила, как они расстались в прошлый раз. Впрочем, плевать. Ей нужно вытащить дочь из пучины депрессии, куда та начала скатываться, и если для этого нужно будет унизиться и пойти на поклон к Борису, значит, так она и сделает.

Обрадованная тем, что у нее появился пусть призрачный, но план действия, Марина решила не откладывать его в долгий ящик. Наспех одевшись и причесавшись, она отправилась на поиски бывшего тренера дочери.

В школе его не оказалось. В учительской ей сообщили, что Борис Георгиевич приболел. Марине удалось разжиться его домашним адресом, выложив секретарю всю правду, что Борис тренер ее дочери и что это дело жизни и смерти. К счастью, девушка оказалась сердобольной и нарушила ради нее служебные инструкции.

Борис жил в партийной семиэтажке. Много лет назад, как раз на пике его карьеры, квартиры в таких домах считались самыми престижными. Высокие потолки, огромный метраж. Тогда еще никто и помыслить не мог, что вскоре в городе появятся элитные жилые комплексы с закрытыми дворами, собственными паркингами и охранниками, сидящими на въезде во дворы. Поэтому было логичным, что на свои призовые Борис купил себе квартиру именно в этом доме — добротном, внушительном и отчаянно старомодном. Он все еще мог привлечь внимание состоятельных людей, но уже начинал потихоньку проигрывать битву.

Марина подошла к деревянной двери, ведущей в нужный ей подъезд. Но не успела протянуть руку, как дверь отворилась и на улицу вышла кукольная старушка, ведущая на поводке пожилого французского бульдога, тоже выглядящего кукольно, несмотря на солидный возраст и душераздирающие хрип и кряхтение.

Старушка придержала дверь, а Марина кивнула:

— Спасибо!

— Пожалуйста, милочка, а вы, наверное, к Боречке?