На исходе каменного века

Ланны часто брали с собой Гала на охоту. Они были строгими учителями и не прощали ему ошибок и промахов. А теперь, после того, как он убил тигра, никто не посмеет смеяться над ним, они признают его равным себе. Он принесет им кулана, возьмет Риа в жены, он вызовет на битву всякого, кто попытается оспорить ее у него. А потом он спросит у Луху, что означают ее загадочные слова: «Ты из Рослых Людей, Гал…» Но это будет потом, после того, как он вернется. А он должен вернуться, обязательно вернется. Ему поможет Дуа. Он не пойдет в степь, он дождется куланов у реки. С тех пор, как кончились ливни, миновало немало дней, и в степи не выпало ни капли дождя. Куланы непременно придут к Дуа. Он пойдет дальше по берегу, пока не увидит тропу Жажды. Тогда он начнет охоту. Он победил полосатого зверя, победит и кулана…

Мысли закончили свой бег. Теперь Гал знал, что ему делать. Он прибавил пищи огню, завернулся в накидку, лег сбоку от костра и сразу же уснул. Рядом чутко спал Раф.

* * *

Поднялся Гал вместе с солнцем. Вдоль реки плыл туман. Дуа кипела, переполненная рыбой, но, кроме рыбьих всплесков, ничто не нарушало утренней тишины. В этот час хищники обычно спали, насытившись после ночной охоты.

Позавтракав остатками осетра, Гал и Раф покинули островок. Днем они видели медведей, оленей, леопарда, сайгаков, лошадей. Куланов не было.

Следующую ночь они провели на берегу Дуа. Гал соорудил здесь укрытие из валежника и камней и до рассвета поддерживал перед ним огонь.

На третий день пути Гал заметил вдали крупное стадо — оно медленно приближалось к Дуа. Трава наполовину скрывала животных, но острый взгляд Гала различил куланов.

Гала охватил охотничий азарт: вот она, добыча! Но он тут же подавил в себе желание броситься к табуну: нельзя, чтобы руки и ноги управляли рассудком. Становиться на пути у стада — все равно что руками останавливать течение Дуа. Так же неразумно пытаться отколоть от табуна одно животное. Даже если это удастся, до победы еще далеко. Быстроногого кулана надо настичь, заставить вступить в битву, а кулан сражается бешено, он бьет копытами, твердыми, как кремень, наносит зубами рваные раны, его тело — клубок мышц…

Приблизившись к Дуа, куланы, как по команде, замедлили бег и, сбившись в плотную массу, уже шагом повернули к воде.

На вид они были безобидны. Казалось, ничего не стоило убить одного из них: достаточно лишь метнуть копье. Но так только казалось. Добыть зверя непросто, все живое настороже. Куланы-жеребцы вряд ли позволят ему приблизиться к табуну. Никакое оружие не поможет ланну, если он не умеет затаиваться, ждать, точно рассчитывать момент для удара. Палица и копье бьют наверняка, когда они послушны разуму…

Гал следил за табуном, а мысли у него обгоняли одна другую. Что делать? Торопиться с нападением неразумно: если он и добудет кулана, ему все равно не донести его до пещеры. Но и медлить нельзя было: до брачной ночи оставались считанные дни.

Куланы потоком устремились к воде. Их было так много, что они, казалось, могли перегородить течение Дуа. Галу еще не доводилось так близко видеть столько зверей.

Берег здесь был пологий, будто специально предназначенный для того, чтобы звери могли подойти к воде и пить. Гал и Раф прошли вдоль Дуа не менее сорока тысяч шагов, а такого удобного спуска к реке еще не видели.

Здесь была тропа Жажды!

Гал невольно огляделся: на Водяной тропе охотника подстерегали особые опасности. Хищники здесь подкарауливали добычу, а травоядные были настороженны и злы.

Куланы напились речной воды и опять ушли в степь, а на смену им к Дуа потянулись туры. Гал и Раф поспешно пересекли тропу зверей и удалились от нее по берегу, снова круто обрывавшемуся к воде. На пути теперь все чаще высились деревья. На одном из них дремал леопард. Около него, в развилке сучьев, была зажата наполовину съеденная туша теленка. Леопард злобно проследил за человеком и собакой, но дерево не покинул.

Росли у реки и сосны. Одни, полные жизни, стояли прямо, другие, высохшие, наклонились над землей, третьи вовсе упали — время, ветер и вода повалили их на землю. Некоторые полоскали свои сухие вершины в Дуа. Эти сосны подсказали Галу, что делать: из них он построит себе плавучий дом!

* * *

Галу случалось видеть, как Дуа несла на себе кусты и деревья. Иногда на них сидели зверьки — дерево становилось для них плавучим убежищем. Галу тоже хотелось забраться на такое дерево и плыть к небесным туманам. Эта мысль не раз возвращалась к нему: Дуа настойчиво звала его к себе.

Теперь, оторвавшись от соплеменников, он не мог обойтись без плавучего дома. Даже самый сильный из охотников, окажись он на месте Гала, не смог бы донести убитого зверя до пещеры, так чтобы мясо в пути не испортилось. Только Дуа могла легко и быстро перенести добычу к ланнам. Для этого понадобился бы плот, а в одиночку сделать его не легче, чем добыть кулана. Но иного выхода у Гала не было. Трудности его не страшили. Природа наделила Гала изобретательным умом, крепкими мышцами и смелым сердцем. Он взялся за дело.