На исходе каменного века

Гал поспешно затащил свою добычу на плот, с усилием сдвинул его с места, и когда первые мамонты входили в воду, Дуа уже уносила плавучий дом от тропы Жажды. Мамонты без особого любопытства поглядывали на это странное сооружение. Человека и собаку они видели не впервые. Маленькие люди причинили им много зла, а этот на плоту не мешал им пить и купаться в Дуа.

В другое время Гал получше рассмотрел бы гигантских животных, а сейчас его любознательность растворилась в радости: он добыл кулана и возвращается домой!

Плот быстро несло вниз по течению — Дуа радовалась вместе с Галом.

— Я твой брат, Дуа! — крикнул он, и Дуа отозвалась долгим звонким эхом.

Минувшей ночью луна была почти круглая. Он не опоздал: он возвращается назад самым длинным днем. Как только солнце опустится за край земли, наступит Брачная ночь. Он принесет ланнам выкуп и возьмет Риа в жены!

От радости он исполнил на плоту танец удачной охоты.

* * *

Самый долгий день принес ланнам беду: погиб Сухой Лу. Охотникам Рего уже удалось отделить от стада двух коров и трех телят, но быки заметили опасность и ринулись на людей. Лу был ближе всех к ним и не смог укрыться в зарослях. Дневная добыча оказалась на редкость скудной, а впереди — Самая Короткая ночь, когда ланны танцуют у костра, юноши посвящаются в мужчины, девушки становятся женщинами. Этот великий праздник чтили предки и предки предков. Он означал радостное торжество света над тьмой: солнце, едва спрятавшись за одним краем земли, уже спешило с другого края вверх. В такую ночь неуютно хищникам — слишком коротки покровы темноты, зато ланны веселы и беззаботны, для них это ночь радости, довольства и любви.

Но что за праздник, если недостаточно пищи? По обычаю предков, в Брачную ночь у ланнов должно быть изобилие мяса, однако в этот раз им придется довольствоваться главным образом рыбой.

К невзгодам ланны привыкли, а в праздничную ночь не место печали, хотя днем погиб великий охотник Лу и женщина с детьми потеряли мужа и отца. Мало ли бед на свете, к чему думать о них в брачную ночь? Днем один мужчина отправился к предкам, а ночью мужчинами станут юноши— стоит ли напрасно горевать? Женщина осталась без мужа, но вскоре она начнет свадебный танец с другим мужчиной, и у обеденного костра ее дети опять получат мясо…

Жизнь научила ланнов быстро забывать несчастья — ланнам было бы невыносимо трудно без такой короткой памяти, она помогала им преодолевать страхи и невзгоды. Пока ланн живет на земле, он думает только о жизни. Едва избежав смерти в битве со зверем, охотник уже забывает о случившемся; женщина, убив у изголовья спящего ребенка змею, как ни в чем не бывало продолжает делать свои дела.

Но ланны забывали не только плохое, но и хорошее. Стоило воину потерять здоровье, и они уже не помнили о его заслугах перед племенем. Ланны жили текущим днем, их памяти хватало лишь на одно поколение, а поколения сменялись, и ланны забывали о тех, кто жил до них. Так они забыли заслуги вождя Суа, который в свое время совершил немало славных и добрых дел, а когда болезнь выпила у него силы, ему не нашлось места у обеденного костра. Забыли ланны и о том, как Коло приготавливал пахучий сок, которым окрашивал кожи. Все реже вспоминали они и Гала, который пошел наперекор обычаям, чтобы накормить женщин, мальчишку Улу и больного Лока. Миновало немало дней, а его все не было — не возвращались же только те, кого поглотили черные туманы. Скорее всего, они поглотили и Гала, а если это так, то и говорить о нем незачем…

Только друзья да недруги помнили о нем. Риа, Луху, Улу и Лок продолжали с надеждой ждать его. Не забывал о нем Рего: могучий ланн видел в юноше будущего вождя племени и жалел, что Галу суждено было погибнуть на охотничьей тропе.

Рун и Баок воспринимали отсутствие Гала с удовлетворением: не было больше главного соперника, и теперь никто не помешает им исполнить с Риа брачный танец!

Вспоминали о нем Урбу и Нга. В неукротимой душе Урбу еще не улеглось недовольство Галом, а что Нга пожелала этого юнца, не укладывалось у него в сознании. Как все непонятное, поступок Нга вызывал любопытство Урбу и, как все неподвластное ему, разжигал в нем гнев. Случись такое с другой женщиной, Урбу, не колеблясь, послал бы ее к предкам, аНга он щадил: характером она напоминала его самого. Гнев Урбу питала не ревность, его возбуждал сам факт, что Нга, первая женщина племени, его жена, пожелала Гала, а он отказал ей, посмеялся над ней!