На исходе лета

Сперва их маршрут определялся праздным любопытством или необходимостью повернуть в ту или иную сторону из-за препятствий на пути. Та часть системы, в которую они попали вначале, состояла из тоннелей старинного стиля, со сводами, которые кроты Данктона не применяли в более поздний период заселении нижних склонов и Болотного Края. Тоннели эти были в весьма плачевном состоянии. Помимо того что почва растрескалась от знойного лета, ее разрушили корни деревьев и подлеска, которые со времен Брекена сильно разрослись. Полевки и ласки прорыли ходы в норы и вместе с белками, лисицами и барсуками до неузнаваемости испортили некоторые участки Древней Системы. Теперь трудно представить себе, какими прежде были эти тоннели и гроты, которые когда-то составляли славу Данктона. Сейчас они были открыты солнечному свету, осквернены птичьим пометом, обвалены упавшими деревьями и ветками и почти совсем разрушены.

Однако эти руины были связаны с более глубокими тоннелями, которые не пострадали. Именно туда и направлялись Бичен со Сликит, несмотря на кажущуюся произвольность маршрута. У Сликит возникло пугающее ощущение, что какая-то сила неуклонно ведет их туда, куда ей не хочется идти. Она знала, как называется это место, от Мэйуида, но пока у нее не возникало желания сказать об этом Бичену.

Сликит не имела представления, долго ли они шли в тот летний день, то спускаясь под землю, то выбираясь на поверхность, когда натыкались на корень или обрушившийся свод. Наконец начали попадаться тоннели, которые сохранились лучше. Шум ветра стал явственнее, отголоски Звука Устрашения — более зловещими. И вот показался поворот на запад, к центру Древней Системы, где находился сам Камень.

Их не удивило, что эти тоннели были не так сильно повреждены, а некоторые и вовсе не пострадали. Дело в том, что буки здесь были старые и высокие, с мощными кронами, постоянная тень, а также толстый ковер из опавших листьев препятствовали образованию подлеска и не давали зверью проникать в тоннели. Вначале Бичен и Сликит продвигались медленно, осторожно обнюхивая тоннели и прислушиваясь к слабому шуму ветра. Время от времени они вылезали на поверхность, чтобы определить, где находятся.

Но вот наконец руины остались позади, тоннели стали глубже, и оба крота всерьез занялись исследованиями.

Природа почвы изменилась, она стала суше и тверже, — здесь было много известняка. Они обнаружили чрезвычайно изысканные тоннели, пустынные и пыльные. Кроты, построившие их в древние времена, оставляли в стенах кремень, блестящая поверхность которого отражала свет, проникавший сверху сквозь сухие листья.

Откуда-то издалека доносился Звук Устрашения, который невозможно ни с чем спутать, и Сликит снова и снова останавливалась, спрашивая Бичена, уверен ли он, что хочет идти дальше.

Наконец он остановился сам и, в упор глядя на нее своим прямым взглядом, произнес:

— Я думаю, это ты не хочешь идти дальше. И дело не в моем, а в твоем страхе.

— Я… я слышу Звук Устрашения, — прошептала Сликит, и ей стало стыдно, что она выдала свой страх перед кротом, который моложе ее.

— А я слышу какой-то шум, — ответил Бичен. Затем, подойдя к Сликит и дотронувшись до нее, он мягко произнес: — Знаешь, мне нужно идти в ту сторону, пока я не найду этот шум. Такова моя задача, Сликит. Я пойду один, если ты… если ты боишься. Но Босвелл учил Триффана, что ни один крот не поможет другому, заслоняя того от его собственного страха или демонстрируя, что такой страх можно преодолеть. Если я пойду один, это не поможет ни тебе, ни мне, поскольку моя миссия касается всех кротов!

При этих словах Бичен даже улыбнулся, и Сликит очень растрогалась, видя, как отважен Бичен и как заботится о ней.

Она ответила:

— Мой дорогой, я боюсь. Я слышала Звук Устрашения и раньше, но тогда я была моложе и, возможно, сильнее, чем сейчас.

— Это когда ты была сидимом в Верне? — спросил Бичен. — Ты никогда мне об этом не рассказывала, да и вообще никому — я спрашивал.

— Вряд ли тут место об этом говорить, — возразила Сликит, обводя взглядом затененные своды тоннелей и прислушиваясь к зловещим звукам, доносившимся издалека.

— А почему бы и нет? — беспечно сказал Бичен. — Если выжидать подходящее время и место, можно прождать всю жизнь. По словам Триффана, Босвелл говорил, что сейчас — самое подходящее время, какое только можно представить.

— У Триффана на все есть ответ! — заметила Сликит, но потом улыбнулась и продолжала: — Но ты совершенно прав, я никому об этом не говорила. Я ничем не отличаюсь от большинства кротов в Данктоне, которые хотят все забыть. Иногда я чувствую: мне повезло, что я здесь, живая, — и у меня нет никакого желания вспоминать свое прошлое.

Бичен молча смотрел на Сликит, а она — на него.

— Так ты мне расскажешь? — наконец спросил он.

Сликит вздохнула и ответила:

— Полагаю, я должна!