На излёте, или В брызгах космической струи

В магазине «Хозтовары» цемент продавали расфасованным в килограммовые пакетики по рублю за пакетик. Мне же требовалось не меньше пятидесятикилограммового мешка. Стоил такой мешок цемента три рубля, но это был дефицитный товар. Обошел ближайшие стройки. Но, туда поставляли готовый бетон, строго по графику. В конце концов, поиски все же увенчались успехом – за пятерку купил мешок цемента у какого-то пьяного сантехника.

Песок обнаружил лишь в детской песочнице. Но, выхода не было. Простите меня, дети. Хотя, какие дети глубокой осенью у песочницы? В качестве щебня решил добавлять то, что высыпалось из развороченного угла. Все было готово, и я приступил к работе. Неожиданно обнаружил подглядывающую в дверную щель тещу. Сделал вид, что не заметил.

Когда полностью заделал угол, пригласил оценить работу. Вид забетонированного угла впечатления не произвел, но успокоил.

– А где обои? Как я в такой комнате буду спать? – снова закапризничала теща.

Зато, когда принялся за второй угол, проблем больше не возникло. Тане, вернувшейся с работы, тоже успел показать вид на вечернюю улицу через огромную амбразуру между панелями. Половина щели уже была заделана, а потому жена ничуть не испугалась, хотя и очень удивилась.

В выходной, отстояв четырехчасовую очередь в «Доме обоев», приобрели очередной дефицит – несколько вязанок этих самых обоев.

Новые обои очень понравились тещиному коту. Едва, далеко за полночь, завершил обойные работы в коридоре, как наутро они уже висели клочьями. По следам когтей понял, что это резвился котяра, который, судя по всему, прыгал на стену, цеплял когтями клок еще сырых обоев и, сдирая их со стен от верха до самого пола, падал с добычей.

Целую неделю не мог себя заставить устранить следы кошачьей шалости. Переклеив, в конце концов, обои, следил за ними до тех пор, пока не высохли. Наутро снова обнаружил следы кошачьих когтей, но содрать обои хулиган не смог, а потому, похоже, потерял интерес к такого рода забаве.

Перед новогодними праздниками приехал из Харькова отец. Он, наконец, привез мой паспорт с нужными штампиками, удостоверение личности офицера запаса, а также мою трудовую книжку и удостоверение члена профсоюза. Я давно забыл о существовании этих «гражданских» документов, которые были оформлены, когда еще работал на авиазаводе. Но, оказалось, мама их бережно сохранила.

Отец пробыл в гостях всего сутки. В тот его приезд он впервые увидел свою внучку, а Светланка – дедушку, и еще успел порадовать всех, приготовив замечательный украинский борщ. А у меня, наконец, были развязаны руки.

Еще до праздников, уже без всяких проблем, оформил московскую прописку и встал на учет в московский военкомат. В военкомате заверили, что, как только прибудут документы, меня известят открыткой. Что ж, полгода ушли на безделицу – на получение и юридическое оформление естественного человеческого права жить и работать там, где живет семья.

Предпраздничная Москва произвела удручающее впечатление. Казалось, накануне праздников все население ринулось в магазины. Но, если в рабочие дни очереди возникали в основном в утренние и вечерние часы, то теперь многократно выросшие вереницы людей заполняли каждый магазин, и очереди часто начинались прямо от входа в магазин, а то и на улице. Около нашего совсем небольшого для растущего микрорайона местного магазина постоянно стояли по два-три автобуса с владимирскими, ярославскими и подмосковными номерами, а прибывшие в них «туристы» штурмовали стремительно опустошаемые продуктовые прилавки.

– Отпускать только по одному батону в руки! – кричали любители колбасы из очередного только что подъехавшего автобуса.

– С какой стати? Отпускать без ограничений! Меньше спать надо! – кричали те, чья очередь уже подошла, а их автобус уже подавал беспокойные сигналы, поторапливая отстающих. В конце концов, побеждали те, кого в данный момент было больше или же те, кто громче кричал.

Мы с Таней съездили в ее родные места, где ей все было давным-давно знакомо и привычно. Но и там у всех магазинов стояли такие же автобусы с беспокойными стайками продовольственных «туристов», увешанных хозяйственными сумками, рюкзаками, а то и обычными мешками.

Кроме продовольствия, купили двухметровую елку. Когда ее принесли, Светланка от восторга была на седьмом небе. Она не хотела уходить из коридора, где мы оставили лесную красавицу. От нее пахло хвоей и отдавало морозцем, а потому пришлось удалить дочь в комнату, пообещав, что скоро вместе начнем украшать нашу елочку.

В доме была большая коробка с елочными игрушками. Таня собирала ее годами, и я обнаружил много занятных экземпляров времени моего детства. Родители нас не баловали новогодними елками. Последнюю елку для нас устроили, когда младшему брату было пять лет, а мне тринадцать. А позже так случилось, что в канун нового года умерла бабушка, и с тех пор этот праздник у нас всегда проходил с некоторой грустью и без обычных новогодних атрибутов.