На изломе

Княжна Дарья Васильевна, жена Терентия, усмехалась и говорила:

– Что вы, матушка, беспокоитесь? Просто с жиру бесится об эту пору. Все мы так же изводимся. Погодите, найдется жених, и все как рукой снимет.

Княжна вспыхивала и убегала к себе, а молодая княгиня звонко смеялась.

Как ржа точит железо, как вода капля за каплей долбит камень, так вкрадчивые речи сенной девушки делали свое дело. Анна беспомощно только шептала:

– Да ведь он женатый. Грех!..

– И что за грех человеку по-божески на его любовь ответить? Ведь тебя не убудет от этого, а уж он и любит! – И она передавала его страстные речи.

Не устояла Анна и вышла на свидание к Тугаеву.

Это была ночь безумств. Страсть неудержимой силой охватила Анну. Порывистый Тугаев покорил ее, и она отдалась ему со всей доверчивостью своей невинной души.

Еще сильнее стал мучиться Тугаев, чем ранее от невысказанной любви. Тогда казалась она ему мечтой, недостижимой грезой, а теперь, когда он уже держал Анну в своих объятиях, когда целовал ее глаза, щеки, губы, – не обладать ею было для него мучительной пыткой.

Страшно ему было и за себя, и за жену, и за бедную. Анну, а та, пламенея к нему, горько сетовала:

– На свою погибель встретила я тебя, Павел! Лучше было бы нам не знаться с тобой, чем идти на такое греховное дело.

– Не говори так! Не терзай меня, – ответил он, зажимая ее рот поцелуем, – сил моих нету переносить муку эту!

И нередко их любовные свидания походили на свидания людей, плачущих о дорогом покойнике.

Долго мучился Тугаев и наконец решился. Может быть, не созрел бы так быстро в его уме план, если бы Петр не упомянул про колдуна, а теперь колдун все решил. Смотря в воду под его припевы, Тугаев увидел свое счастье: он стоял под венцом с любимой Анной. А расставаясь, колдун дал ему такого зелья, от которого, когда захочет князь, тогда и станет вдовцом.

И князь мрачно думал: «Увезу и буду хоронить ее ото всех, а там сделаюсь вдовцом и будто найду ее и повенчаюсь» – и при этих мыслях лицо его озарялось мрачной улыбкой. Но, склоняя Анну, он все же не решался поведать ей свои сокровенные думы.

Зачем ей знать? Для чего и ее невинную душу тянуть к Сатане в лапы? Пусть уж лучше он один за свою любовь и несчастье отдаст Дьяволу душу!

На другое утро воплями и стоном огласился терем князя Теряева. Даша завыла первая, а там сенные девушки, а там молодая княгиня и старуха мать.

Из терема исчезла Анна! Нет ее нигде, словно в воду канула.

Князь снизу в горнице у себя услышал крики и плач и только хотел послать наверх холопа, как сама княгиня Ольга Петровна, несмотря на свою тучность, вбежала в горницу и упала князю в ноги.

– Князь-батюшка, – завопила она, – казни меня, старую! Секи мою голову неразумную!

Испуганный князь поднялся с лавки и шагнул к жене:

– Что случилось? Говори толком, старая!

– Позор на нашу голову, срамота на наш дом! – вопила княгиня, не вставая с колен. – Дочушка наша, Аннушка наша, свет очей моих…

– Что с ней? – нетерпеливо крикнул князь.

– Сбежала, – едва слышно окончила княгиня.

Ко всему подготовился старый князь, только не к этому, и удар поразил его, как кистенем в голову. Он упал на скамью, прислонился к стене и застыл в этой позе, бессмысленно вытаращив глаза. Лицо его налилось кровью, и, раскрыв широко рот, он едва переводил дыхание. Княгиня испуганно вскочила на ноги и бросилась к мужу, но он уже оправился, и лицо его стало бело как мел, а глаза вспыхнули как яркие молнии.

– Сбежала! – закричал он не своим голосом. – Ты врешь, старуха! Она утопла, она умерла! Эй, люди! – Голос его раздался громом на весь дом. В один миг горница наполнилась холопами. Уже все знали о происшедшем и, бледные, дрожали от страха.

– Дочь искать! – сказал князь. – Весь сад по травке переберите, весь дом по всем щелям осмотрите, реку обшарьте! Ну!

Слуги быстро скрылись и рассыпались по всему дому.

В ту же минуту в горницу вошли Петр и Терентий.

– Слыхали? – спросил он.

Терентий молча кивнул головой, а Петр только махнул рукой.

– Прокляну ее, если так, – сказал князь, – а вы, вы должны крест целовать, что станете искать ее и обесчестившего нас! Клянетесь?

Терентий и Петр стали на колени и твердо ответили в голос:

– Клянемся и на том крест целовать готовы!

Князь взглянул на жену.

– А ты, старая, иди наверх и на глаза мне не кажись до времени. Стара ты, чтобы учить тебя, а поучить бы надо. Я теперь до царя поеду, ты, Терентий, за людьми пригляди, а ты, Петр, пока что накажи всем, чтобы языками не звонили. Да что, – сказал он с горечью, – все знают, чай!

Он тяжелой поступью вышел из горницы и, казалось, сразу обратился в старика.

Княгиня со стоном поплелась наверх.

Терентий ушел, а Петр бессильно опустился на лавку.

Вчера он был счастлив, а сегодня как пыль разлетелись его мечты.

Мыслимо ли, чтобы князь Куракин отдал дочь свою за него, из опозоренной семьи.

– Ай, Анна!

Глаза его злобно вспыхнули.

Кабы он знал их обидчика!..

А люди тем временем искали по всему дому, по саду, в воде и нигде не находили следов пропавшей княжны.