На изломе

Все это – политическая активность русских, которые обоснованно подозревали, что им доставалось меньше благ чем другим, активность Народных фронтов, сепаратистские тенденции во второй по величине и влиянию союзной республике Украине, записанное в новом Союзном договоре право субъектов Союза контролировать часть вооруженных сил и милиции – могло привести к конфликту по югославскому типу. Конфликту, когда национальные автономии – отделяются от целого и вступают в бои с доминирующей этнической группой и с федеральной армией.

Почему то и Михаил Сергеевич Горбачёв, знавший точно, какая республика и сколько благ получает от Центра – не верил, что республики могут искренне хотеть отделиться, и в них может существовать настоящий, а не подментованный национализм. Не знал, не хотел верить, не понимал…

И последнее – за что Горбачёв мог предъявить Ельцину счет – так это за то, что когда он, Михаил Сергеевич, позвонил лично (!!) Ельцину и сказал, что надо посоветоваться, Ельцин равнодушно сказал: приезжай, посоветуемся.

И первым положил трубку вертушки…

…

У бывшего здания, занимаемого аппаратом ЦК – было не проехать. Бастовали шахтеры Кузбасса. Сели на асфальт на картонки, стучали касками по мостовой, выкрикивали антиправительственные лозунги. При виде этого – президент СССР испытал какую-то злую радость в отношении своего то ли соперника, то ли своего брата по несчастью. Хотел власти, рвался к ней – так получи сполна!

Мелькнул лозунг – «Борис, ты не прав!» Настроение у Горбачёва окончательно улучшилось. Охранявший здание московский ОМОН в белых шлемах торил проезд для машин…

…

Ельцин занимал кабинет на третьем этаже, ему его переделали из двух, причем наскоро и неаккуратно – следы были видны.

В отличие от парадной тишины Кремля с замершими на постах парами часовых в разной форме135, и свежими, ровными красными ковровыми дорожками в коридорах – резиденция российского президента, бывшее партийное здание – кипело жизнью. На этажах – курили люди с внешностью завлабов, интеллигентов и прохиндеев, большинству из них – не было не то что пятидесяти, но и сорока. Такие же сновали по коридорам – встречались бороды, свитера, часто – очки. Кто-то нес коробку, видимо с какой-то множительной техникой. Горбачёв подумал, что ему принесли счет на ксероксы, при том что в девяносто первом закупили большую партию оргтехники для всего аппарата ЦК, тогда же компьютер появился и у него на столе. Сломали что ли? Надо будет поручить Черняеву136 выяснить…

Сотрудники девятки – с трудом прокладывали себе путь в коридорах, на них, на президента СССР – неуважительно пялились, как на животных в цирке…

…

Ельцин – на удивление был в этот момент один. Он сидел за столом и читал газету… по крайней мере, Горбачёв так думал – но когда Борис Николаевич отложил газету в сторону – Горбачёв увидел у него в руке карандаш и понял, что президент РСФСР разгадывал кроссворд…

Лигачев, с..а, – подумалось с неожиданной злобой. Это он ведь тогда ездил на смотрины137. Пользуется авторитетом в области… растут все показатели… выросли…

Е.. его мать…

– Ты знаешь, что в Украине делается? – резко спросил Горбачёв без какого-либо подхода

– А что делается? Я только вечером, вчера, с Кравчуком разговаривал, понимаш… – загудел первый президент России. – Про межреспубликанское сотрудничество говорили…

– Межреспубликанское? Кравчук ваш – сидит в каком-то райкоме под Киевом и от страха трясется. Говорит, убивают его!

– Как убивают? – не понял Ельцин. – Кого убивают?!

– Кравчука!

– Да они что там…

Хлопнула дверь, в кабинет без стука быстрой походкой вошел пресс-секретарь президента России, Павел Вощанов.

– Борис Николаевич…

– Чего тебе… не видишь, люди у меня.

– БиБиСи передает… экстренный выпуск новостей… в Киеве путч…

…

Горбачёв обратился к Ельцину не просто так – у него был козырь, которого не было ни у кого из президентов, в том числе и у самого Горбачёва. У него была «Альфа».