На изломе Вечности (СИ)

Убежище для корабля нашли довольно близко к кромке джунглей. Это была естественная расщелина, располагавшаяся таким образом, что увидеть её сверху было невозможно. Отыскал её Фили, решивший пройтись по песчаной пустоши, поросшей редкими черными кустиками. Туомас филигранно втиснул «Лейлани» в расщелину, ухитрившись даже не поцарапать борта. Как ни просил он взять его с собой, Марко был непреклонен. Его лучший рулевой должен остаться на корабле вместе с большей частью команды и женщинами. К тому же у Тем’ра неожиданно начался жар и мальчонка метался в лихорадке. О том, чтобы взять его с собой не могло быть и речи. Торин хотел было идти в одиночку, но Марко настоял на трех сопровождающих. Кили и Ариен одновременно изъявили желание сопровождать своего господина, третьим был Марко. Фили, несмотря на его желание, пришлось остаться, он все ещё с трудом ковылял на только успевших поджить ногах. Утро брало свои права, солнце, какое-то сероватое, с рваными дрожащими граями, сильно потускневшее, взошло над кромкой океана, когда четверо путников нырнули в гулкую, душную морось джунглей. Здесь было так жарко и влажно, что Торин порадовался настойчивости Марко, заставившего его надеть простецкую матросскую кожаную безрукавку и парусиновые штаны. Кили и Ариен, одетые по той же моде а-ля «джангл арт», старались держаться поближе к королю. Марко шел впереди, прорубая путь в синих лианах, подающихся под ударами палаша с чавканьем и брызгами пурпурной жижи. Кили дотронулся было до одного из обрубков, и тут же отдернул руку.

Жжется! обиженно произнес он.

Неженка! хохотнул Марко. –А ещё гном!

Ариен сосредоточенно всматривался в переплетения стволов и гибких щупалец лиан, словно стараясь что-то разглядеть.

-Мне кажется, или вон там я видел чье-то лицо? Марко,…

-У Торина спроси, – буркнул капитан, нанося точные удары по дрожащим ветвям и тонким стволам. –У него зрение получше моего будет.

Приостановившись, Торин принялся вглядываться в сине-зеленые заросли.

-Вроде бы и нет ничего, – покачал он головой. –Но мне тут не нравится. Даже в Лихолесье было спокойнее.

Дядя! Там! Кили мертвой хваткой вцепился в его жилетку.

На его вопль повернулись все. Да так и застыли, не в силах отвести взгляд от стоящего чуть в стороне от прорубленной тропы дерева. Все бы ничего, дерево, как дерево, но каждая ветвь его была увенчана тем, что поначалу показалось всем членам группы отрубленной головой. Однако, все оказалось куда омерзительнее. Головы попросту росли из ветвей, жили какой-то странной мертвой жизнью. Взоры красных глаз уперлись в четверых путников.

Эру! выдохнул Ариен, пятясь и упираясь спиной в мощную фигуру короля. Торин положил руку ему на плечо, второй рукой притянул к себе дрожащего Кили. Марко благодаря своей близорукости не мог толком рассмотреть жуткого зрелища, да и паника была несколько не в его стиле. Он лишь поднял палаш, с которого стекала пурпурная жижа, сощурившись и глядя на кошмарное дерево, которое выгребло свои корни из земли и ковыляло к ним, перешептываясь и хихикая.

А на корабле тем временем бушевало крошечное торнадо. Яростные вопли маленького Тем’ра разносились далеко за пределы корабля. Малыш метался, не даваясь в руки даже Туомасу, пока его не перехватила Ран. Прижала к себе худое дрожащее тельце, нежно шепча, укачивая гноменыша. Мальчишка заскулил, словно побитый щенок, слабо молотя кулачками по её плечам.

Сама не своя, Ран спустила с плеча бретельку кожаного лифа, выпростав грудь, сунула сосок в губы мальчонке. Тем’ра снова заскулил, всхлипнул и…присосался к её груди так, словно то была материнская, полная млека и меда. Туомас потрясенно смотрел на девушку, осторожно присел рядом, глядя на успокоившегося малыша.

Ты быть мама для Тем’ра… тихонько произнес он. –Удивительно!

Ран взглянула на него совершенно больными, полными слез глазами. Туомас смотрел, как крошка-гноменыш сосет грудь, отстукивая пальцами ритм. Потом стал напевать. Это были странные слова странной песни. Они словно рождались в груди музыканта, в самой глубине его сердца.

-Далеко, в ином мире, под небом иным

Ты дала себе слово, что не будешь любить

Ты дала себе слово, что проводишь в поход

И будешь жить, позабыв о разлуке с ним.

Ты дала себе слово, глядя во тьму,

В тусклый свет серебром горящей луны

И во тьме было слез не видно твоих,

По нему, по нему, по нему…

Помни, дитя, твой отец- король!

Помни об этом, смеясь и плача

Помни, мой сын, что наследник ты

И никогда не будет иначе…

Раз вздрогнула, бросив на Туомаса пронзительный взгляд. Но иномирянин словно не заметил его. Он смотрел, словно зачарованный на задремавшего малыша. Тот уснул, чуть приоткрыв ротик, а по белоснежной груди Ран потекла тоненькая белая струйка.

Молоко! прошептал Туомас и поднял на Ран сияющие глаза.

Чудовищное дерево гнало их сквозь заросли, пока путники не уперлись в мощную скальную гряду. Любые попытки ударить или отрубить хотя бы одну из голов вызывали у остальные ядовитые плевки, от которых слезала кожа и мясо.