На капитанском мостике

Х и е н. Никого и ничего я не оправдываю. Я просто за время войны научилась трезво смотреть на события и факты.

Ч а н  И е н  Л и. Это, конечно, хорошо. Я надеюсь, ты на меня не в обиде?

Х и е н. За что?

Ч а н  И е н  Л и. Клянусь матерью, я ни одного слова от себя не прибавила. Я сказала только то, что слышала. Я не была бы подругой, если б скрыла от тебя.

Х и е н (после раздумья). Да-да, ты здесь ни при чем.

Ч а н  И е н  Л и. Ой, я, кажется, заболталась! Бегу, бегу!

Х и е н. Ли, может быть, ты поужинаешь вместе с нами?

Ч а н  И е н  Л и. Спасибо, Хиен! Но меня дома ждут.

Прощаются.

(Доходит до двери, останавливается.) Хиен, а этот лейтенант Дингтон, по-моему, симпатичный!

Х и е н (с горькой усмешкой). И даже очень, Ли!

Чан Иен Ли уходит.

А если все, что сказала Ли, правда, тогда как?.. Нет-нет, это неправда! Фан написал бы мне!

Долгая пауза.

…Если бы любовь мне подсказала,
Строгая, прекрасная любовь!..

Я, наверное, очень глупая. Ну и пусть! Нельзя жить и не верить! Да!.. Семнадцатая параллель!..

Появляется  Д о  Т х и  Т х а н ь.

Д о  Т х и  Т х а н ь. Хиен, ужинать! Хиен, ты плачешь? Ты что? На отца обиделась? Он же тебе сказал от чистого сердца. Нечего им у нас появляться. Время-то сама знаешь какое смутное! Да что с тобой?

Х и е н (вытирая слезы). Ничего-ничего, сейчас пройдет.

Д о  Т х и  Т х а н ь. Хиен, случилось что-нибудь?

Х и е н. Пойдем, мама, ужинать.

Д о  Т х и  Т х а н ь. Я мать! Ты можешь мне сказать все.

Х и е н. Мама, скажи, ты бы поверила, если б тебе сказали, что Фан женился?

Д о  Т х и  Т х а н ь. Фан женился? Да кто тебе сказал такую чепуху? Ли?

Долгая пауза.

Х и е н. Да!

Д о  Т х и  Т х а н ь. Тебе такое сказала Ли? Дочка ты моя! Нашла тоже кому верить!

Х и е н. Мама! Моя старенькая мама!

С улицы доносится крик птицы.

Д о  Т х и  Т х а н ь. Что это?

Х и е н (прислушивается). Мама, это же филин. Они ночью не спят, вот и кричат.

Д о  Т х и  Т х а н ь. Ой, Хиен!.. Ты говоришь неправду.

Х и е н. Когда я жила у дядюшки в деревне, они тоже так кричали.

Д о  Т х и  Т х а н ь. О, всемогущий Будда!..

С улицы снова доносится крик птицы.

И ты говоришь, что это птица?

Х и е н. Да, мама. Я сейчас проверю. (Убегает.)

Д о  Т х и  Т х а н ь. Хиен, куда же ты? Убежала. Нет-нет, не к добру эти птицы по ночам кричат возле нашего дома, не к добру. Пойду Оаню скажу. (Уходит.)

Входит  Х и е н.

Х и е н (вскрывает пакет). Политическая программа Национального фронта освобождения… (Читает.)

В дверях появляется  Л ы у  К у о к  О а н ь.

Л ы у  К у о к  О а н ь. Чайник на плите, Хиен.

КАРТИНА ВТОРАЯ

Ночь в Нью-Йорке. В спальне на подоконнике в одной сорочке стоит  Э л л е н. Горят огни реклам. На фоне небоскребов видна статуя Свободы. Издалека доносится музыка — вьетнамская народная мелодия.

Э л л е н (тихо, почти шепотом). Фрэнк, тебе плохо? Ты ранен?.. Почему, ну почему ты молчишь?.. Письма идут так долго!.. Я теперь верю, в жизни нет ничего страшнее, чем неизвестность!.. Фрэнк, ты слышишь меня!..

В темном углу комнаты появляется  Ф р э н к.

Кто это? Фрэнк, это ты? Фрэнк, что же ты молчишь? Ты не узнал меня, да? Я, кажется, опять начинаю разговаривать с человеком, который находится от меня за десять тысяч миль. О, как бы я хотела, чтобы Фрэнк оказался сейчас рядом! Мне так много надо ему сказать!..

Ф р э н к. Я слушаю тебя, Эллен.

Э л л е н (подходит к нему, ощупывает). Живой? Ну конечно, живой!

Ф р э н к. А ты что, решила, что я уже похоронен в джунглях Вьетнама?

Э л л е н. Я так не думала, но ведь война…

Ф р э н к. Она страшна для тех, кто от нее далеко. Для меня она стала работой, такой же будничной, как если бы я сегодня летал на пассажирском лайнере по маршруту Нью-Йорк — Париж или Нью-Йорк — Токио…

Э л л е н. Война стала работой?

Ф р э н к. Да-да, с той лишь разницей, что на войне чуть побольше опасности, риска.

Э л л е н. Нет, ты только подумай, что ты сказал. Война стала работой?

Ф р э н к. Я сказал правду, Эллен.

Э л л е н. Бомбить города, жечь чужие дома, убивать людей — и все это ты называешь работой?

Ф р э н к. Эллен, что я слышу? Ты, кажется, меня укоряешь? Что ж, ты не одинока! Да, я бомблю города, да, я убиваю, но почему? Может быть, ты тоже считаешь, что я должен подставить под огонь вьетконговцев свою башку? О нет! Этого от меня никто не дождется!

Э л л е н. Я так не думаю, Фрэнк! Но почему, почему именно ты должен там сражаться?

Ф р э н к. А кто?