На карнавале истории

«Товарищ Левина Т. 3. — квалифицированный инженер, хорошо знающий проектное дело. Повышает свой технический уровень чтением технической литературы и занятиями техучебы в отделе… Занимает неправильную позицию в оценке политических событий. Имело место публичное выступление тов. Левиной в защиту писателя Солженицына… Общее собрание коллектива отдела автоматики хлопотало перед месткомом института о лишении Т. Левиной звания «ударника коммунистического труда». Тов. Левина Т. 3. по технической подготовке отвечает должности старшего инженера, однако, учитывая перечисленные недостатки, в данное время ей не следует доверять руководящую работу в коллективе».

Из решения комиссии следовало только понижение в должности, но директор института Литвиненко выгнал Тамару с работы.

Еще перед судом выгнали с работы свидетеля Льва Корнилова.

Роман Каплан, друг Левиных, пришел послушать процесс Его не пустили, он без споров ушел. После этого ему все равно предложили уйти с работы «по собственному желанию». Были и другие друзья, которым только за то, что они остались друзьями, пришлось иметь дело с КГБ.

Когда разбивали одну группу самиздатчиков на 3 процесса, преследовали две цели: сильнее их всех травмировать и доказать высшему начальству, что и Харьковское ГБ не дремлет: аж три политических дела за полгода! Не исключен расчет, что на последующих процессах и свидетели, и подсудимые будут вести себя менее стойко. Произошло же обратное — у всех исчезла наивная вера в остатки законности. Все стали тверже.

Все эти события происходили под барабанный бой 100-летия Ленина. Не решившись оживить культ Сталина, обновили культ Ленина.

Со всех газет и журналов на вас смотрело его лицо. Он машет народу ручкой, показывает в светлое будущее, держит кепочку, смотрит на карту. И как бы человек ни уважал его, но охватывало отвращение к его лицу, речам.

И то, что его превозносило полицейское правительство, неизбежно связывало его с ложью и террором власти.

Над Москвой ночью вдруг появилась его освещенная прожекторами голова — на тросе, спущенном с дирижабля. «Явление Ленина народу», «воскресение из мертвых».

Народ ответил на атеистическое пародирование Евангелия Ленинианой — серией анекдотов. Большинство анекдотов «святотатственные», насмехающиеся над речами, лысиной, картавостью речи, святочными рассказами о Ленине, большом и маленьком.

Появился итоговый анекдот:

В электронно-счетную машину ввели все анекдоты юбилейного года и попросили выдать среднеарифметический анекдот года. Машина выдала его:

На улице встретились два еврея.

— Здгаствуйте, Василий Иванович!

— Здгаствуйте, Владимиг Ильич!

Анекдоты рассказывали все, вплоть до кагебистов. Но их даже не надо было сочинять. Их поставляла жизнь.

«Правда» опубликовала тезисы к 100-летию Ленина. Оказалось, что Ленину приписали теорию Отто Бауэра, которую Ленин высмеивал.

Радио Пекина поспешило сообщить об этом советским гражданам. Все бросились сверять. И хохотали над самопародией ЦК КПСС.

ЦК ничего лучшего не мог придумать, как в отдельно изданной брошюре выбросить ссылку на «Ленина»-Бауэра, но… оставил выводы из Бауэра-Ленина.

Тут не нужен психоанализ, чтобы понять внутренний смысл «ленинизма» ЦК КПСС.

Еще более анекдотичными были ошибки прокурора Лебедева на процессе над Аркадием Левиным 24 апреля, когда еще не успела затихнуть свистопляска вокруг «Ленина». Процесс как бы демонстрировал, что нужно понимать под словом «Ленин» — разгул беззакония, террора и лжи.

Левина обвинили в составлении письма «Гражданам» и в обращении в ООН.

Когда Тамару не допустили на суд, Аркадий отказался участвовать в процессе.

Монахов в своей речи потребовал освобождения Арка-дия из-за отсутствия состава преступления.

Я еще перед судом попросил Монахова, чтоб он обратил внимание на анекдоты. Когда он рассказал, что Лебедев несколько раз назвал Левина Лениным («подсудимый Ленин»), я не поверил. Оказывается, над этой обмолвкой смеялись все — родственники, свидетели и сам Левин вместе с Монаховым. Судья Борисенко покраснела от злости, но так была заворожена этой обмолвкой, что сама ее допустила.

В этой обмолвке выразилась другая сторона понимания Ленина-революционера, беспокойного человека и жидовской морды (Левин-то был марксист, и Лебедев прекрасно это знал), того Ленина, который им ни к чему, которого бы они с удовольствием расстреляли, стерли из народной памяти: куда как удобнее Сталин или Брежнев.

Кагебисты компенсировали наш смех своим — они хохотали, грубили, свистели, прерывали Монахова: «Нам вас очень жаль», «Нам вообще непонятно, зачем тут присутствует адвокат».

От последнего слова Аркадий отказался, сказав, что не желает участвовать в этой комедии.

Во всех трех процессах основным аргументом обвинения подсудимых в клевете было то, что у них высшее образование и потому-де они не могли не знать, что пишут и подписывают клевету.