На карнавале истории

Не было под рукой данных о зарплате высших чиновников, поэтому я указывал главным образом на неофициальные доходы, льготы наших властителей. У высших чиновников есть так называемые «распределители» — специальные, скрытые от населения магазины, в которых «слугам народа» продают товары высшего качества или дефицитные и по цене в 2–3 раза дешевле, чем в обычных магазинах. У жены на работе были две сотрудницы, пользовавшиеся такими распределителями (их мужья работали чиновниками в Совете Министров УССР). Одна завидовала другой, т. к. их мужья пользовались разного ранга распределителями, и они, не стесняясь сотрудников, делились, что им «давали»: та, что повыше рангом, хвасталась перед другой.

Знакомый профессор-физиолог, напившись, как-то стал передо мной каяться и негодовать на свою судьбу. Он был учеником одного из крупнейших чиновных академиков-павловцев. Благодаря этому он работал в специальной клинике для ЦК партии, Верховного Совета и Совета Министров Украины. Он пользовался всеми благами распределителей, курортами, дачами, машинами и т. д. Достаточно было попросить своего пациента-«слугу народа», и любое почти желание исполнялось. Но в советской физиологии шла борьба за власть, и победил противник учителя моего приятеля. Над приятелем сгустились тучи. Спасли пациенты. Более того, он пошел в гору, т. к. получил доступ к тайному борделю ЦК партии (тут же прервал рассказ: «Поедем? У меня осталось сейчас несколько подруг из этого бардака. Класс-бабы!»). Увы, это его и погубило. Одна из цековских девочек забеременела. Друг из ЦК попросил его взять отцовство на себя. Он гордо отказался, т. к. ведь не только он пользовался ее прелестями. По национальности жертва страстей «слуг народа» была полькой. Перехватили письмо моего профессора, где он обзывал ее «польской шлюхой». Она пожаловалась Ванде Василевской, советской польськой официальной писательнице, жене А. Корнейчука, «звезды» украинской литературы, тоже чиновного.

Возникло дело о шовинизме. К нему добавили идеологические диверсии в области физиологии, на каковые и перенесли удар. Но были уже либеральные времена — ограничились устным выговором. Великосветский бордель прикрыли.

Слышу его пьяный комментарий: «Да и зачем он им? Все бабы к их услугам. Правда, сил у них на баб мало — староваты. Приходится прибегать к заграничным возбудителям! Особенно сильный возбудитель — бирманский, колоссальные деньги платят, не свои, конечно. Хочешь, достану тебе? Я сейчас получаю 400 рублей. Я понимаю тебя — я тоже ненавижу буржуазию. Они покупают меня. С… я хотел на их деньги. Я пропиваю их — у меня ведь тоже есть совесть».

Он выпил еще стакан, обидевшись, что я мало пью. Полез обниматься, восторгаясь моей «революционностью». Я сам был достаточно пьян от спирта (таково обыкновение во всех медицинских и биологических учреждениях: почти весь спирт идет экспериментатору и его друзьям), но было противно. Он опять стал настаивать, чтобы поехали к «класс-бабе», «цекистке». Позвонил ей, несмотря на мои протесты.

— У нее уже гость. Ладно, едем к другой.

Я возражал, но был настолько пьян, что он затащил меня в такси и… поехали. Приехали к нему домой. Знакомит с женой.

Сдуру я перепугался — неужели он предлагает… Оказалось, что он все перепутал и забыл о своем намерении…

*

Наша знакомая — воспитательница московского детского сада для детей «слуг народа». Чиновники делятся на «чадолюбивых» и «нечадолюбивых». Последние отдают своих детей (и внуков) в детсады круглосуточные и забирают их лишь по воскресеньям и субботам. «Чадолюбивые» отдают лишь на восемь часов. Знакомая наша работала в детсадике для «чадолюбивых». У каждой группы детского сада свой автобус, и дети на нем ездят в лес, на луг, на поля, к речке, в музеи и т. д. Каждый день им дают свежие фрукты и овощи, которые привозят специально самолетами из Крыма. Игрушек, конечно, обилие. Короче, микрокоммунизм для детей борцов за коммунистический рай на земле.

Воспитательница жаловалась на свое положение. Она тоже пользовалась благами, но расплачивалась за это постоянным напряжением. Дети-то понимают свое значение в жизни страны. Так, внук Громыко, если ему сделают замечание, поднимает крик и грозит: «Мой дедушка посадит тебя в тюрьму». Однажды мальчик (менее чиновный) прищемил дверью пальчик громыченка. Поднялся гром-плач. Приехала бабушка. Маленького «княжича» отвезли к одному из лучших врачей. Тот ничего не обнаружил, но лечение назначил. Нависла угроза над всем персоналом. Отделались легко — была уволена только одна воспитательница.

Однажды Таня участвовала в награждении медалью детского сада кондитерской фабрики за образцовую работу. После официальной части был банкет. Руководители фабрики подали «товарищам из министерства» правительственные конфеты и печенье. Названия этих продуктов те же, что и в обычных магазинах для простонародья. Но качество гораздо выше. (Известно, что мед для «слуг народа» получают на специальных пасеках, находящихся в садах и полях, не отравленных химикалиями…)