На карнавале истории

Добровольцы в подопытные для опытов по «космонавтике» получают огромные суммы, поэтому от желающих нет отбоя. Одна женщина сидела в специальной камере 70 дней. На 68-й (или 69-й) она увидела, что потолок начинает опускаться. Она, естественно, перепугалась. Все ее реакции были зафиксированы электроэнцефалографами, электрокардиографами и другими приборами.

— Зачем нужен такой эксперимент? — спросил я.

— Как зачем? Чтоб изучить реакцию на опасность. Когда Леонов и Беляев провели свой эксперимент в космосе, они чрезвычайно трусили.

— Но ведь перед всяким экспериментом предлагают ряд альтернативных рабочих гипотез. Эксперимент отбрасывает часть из них. У вас были такие гипотезы? Что вы проверяли?

— Ничего. Просто мы изучали реакцию.

— Хорошо, но ведь она могла получить невроз или разрыв сердца от ужаса.

— Мы проверили ее сердце. К тому же наука без жертв не бывает.

Перешли к проблеме управления эмоциями. Оказалось, что страх, и очень сильный, есть у всех космонавтов. Часть из них в этом честно признается, часть набивает себе цену своей смелостью.

Но эмоции страха мешают управлению кораблем.

Как снять страх?

Я сказал, что западная психология (насколько я знаком с ней) не может пока решить эту проблему, но в раджа-йоге есть подходящие методы управления подсознанием. Порекомендовал литературу.

Где йога, там и телепатия.

Они рассказали о том, что американский космонавт проводил успешные эксперименты по телепатической связи с Землей на ракете.

Затем они спросили: «А можно, чтобы наша ракета подлетела к американской, приклеила мину и спокойно удалилась? Американцы при этом чтобы ничего не заметили?»

Глупость и мерзость «мечты» ученых-медиков поразили меня. Но я спокойно объяснил, что если телепатическая связь и возможна, то уровень связи, который им нужен, будет, видимо, достигнут через сотни лет. Они пообещали похлопотать о создании секретной телепатаческой лаборатории.

В конце беседы я не выдержал и стал упрекать их в том, что они хотят работать на войну.

— Но ведь если мы не будем усиливать свою мощь, то американцы нас обгонят!

— Но ведь и американские ученые так рассуждают. Вооружение с обеих сторон будет возрастать, и не может же оружие долго лежать без дела. В конце концов оно будет применено.

— Но нельзя же сдаться перед ними?

— Нужно сделать все для обоюдного разоружения. Сейчас так много оружия у обеих сторон, что, если даже у нас будет в два раза больше, чем у них, мы не победим, погибнут обе стороны и нейтралы, разве что папуасы останутся.

Они укоряли меня утопизмом.

— Но ведь на Западе часть ученых бойкотирует военные исследования. Почему у нас этого нет? Потому что мы за мир?

Через несколько месяцев мы с товарищем получили предложение создать парапсихологическую лабораторию при морском ведомстве. Мы поняли, что нужно выбирать — интересную работу или совесть.

На дискуссии по телепатии в одном из учреждений я заявил, что изучал телепатию много лет и убедился в том, что телепатических явлений нет.

Телепаты Киева посчитали мое заявление предательством, но затем поняли мотивы и тоже прекратили эксперименты. Закрылись впоследствии Ленинградская, Московская, Новосибирская лаборатории. Причин закрытия я не знаю.

На опыте с биокибернетикой и телепатией я убедился, что нельзя бежать в науку: все равно участвуешь либо во лжи, либо в полицейско-милитаристской промышленности.

Моя жена пыталась «жить не по лжи», уйдя в изучение психологии и педагогики детских игр. Но и здесь приходилось лгать или воспитывать в «военно-патриотическом духе».

Мы наблюдали, как увеличивается число «бегущих» от общественной и официальной деятельности, из военной промышленности, от научно-технической лжи.

Некоторые меняли работу на более честную, нужную людям. Но это помогало мало — всюду ложь.

Мой школьный товарищ бросил работу инженера и пошел в рабочие: и зарплата больше, и не нужно ругаться с рабочими, заставлять их работать, и ответственности меньше, и красть можно (правда, он сам так почти и не крал, став рабочим. Он рассказывал о порядках на заводе и делал вывод:

— Нужен порядок, нужен Сталин или Гитлер.

Я долго расспрашивал его, чего он хочет. Оказалось, что его удовлетворил бы и либеральный капитализм — лишь бы не бордель Хрущева и Брежнева. Он техник по мышлению и хочет участвовать в развитии более или менее разумной экономики.

Рассказывал он еще об одном явлении. Разогнали артели — маленькие кооперативные предприятия, производившие мелкие товары. Артельщики пошли в колхозы и создали специальные мастерские. Производительность труда таких мастерских была настолько высока, что они стали получать огромные деньги. Но такие суммы одному лицу нельзя получать по закону. Тогда стали записывать фиктивных работников. Такой рабочий появлялся в артели два раза в месяц, за зарплатой, расписывался, например, в получении 300–400 рублей, а на деле получал 50-100 рублей. Остальное шло действительным работникам. Колхоз тоже был в выигрыше — он получал большой доход, иногда превышающий даже доход всего колхоза.