На Кавказе меня встречал Лермонтов

Автор – М. Ю. Лермонтов

Официальное место дуэли М. Ю. Лермонтова под Пятигорском.

Черной стрелкой и кружком обозначено фактическое место дуэли.

Сразу оговорюсь, я не лермонтовед. Но так иногда бывает: не думаешь, не гадаешь, а материал в руки сам плывёт. И червячок в подсознании уже точит: давай, давай, не упускай! В конце концов, не боги горшки обжигают…

Мой знакомый поэт-пятигорчанин Анатолий Полозенко сказал, что он сделал сенсационное открытие, касающееся одного из аксессуаров Мартынова на старинном рисунке, подчёркивающий факт его, как прототипа Грушницкого в «Герое нашего времени». Такое заявление меня заинтриговало.

Узнав, в чём заключается это заключается, первое, что я подумал: вдруг Анатолий Васильевич заблуждается. Может, кто-то раньше уже подметил этот факт, но он был как бы забыт, иногда это случается. А может, изначально это воспринималось, как само собой разумеющееся…

Стоит заострить на чем-то внимание, как тут же найдётся человек и охладит пыл новоявленного первооткрывателя…

Я просмотрел массу материалов на различных сайтах, но ничего на эту тему не нашёл. Может, не там искал, но, если это не новость для специалистов, то для широкого круга читателей это должно быть интересным. И я рискну о нем здесь написать…

Известно от того же Лермонтова трепетное отношение в романе к описанию мундира Мартынова. Если приглядеться, то можно увидеть на одном из портретов Николая Соломоновича двойной лорнет. Он прикреплён бронзовой цепочкой к третьей пуговице кителя.

Такой лорнет присутствует и на рисунке портрета Грушницкого. Рисовал героя, возможно, сам Лермонтов с явным намеком, возможно, по инерции добавившего эту деталь.

Наверняка, подобное сходство в описании мундира обратило внимание и Мартынова, что не могло не способствовать увеличению давно копившейся неприязни отставного майора к поручику. Наверняка это добавило желчи в их отношения и способствовало, в немалой степени, вызову им на дуэль Лермонтова.

Напомню об очевидных параллелях в романе между Грушницким и Мартыновым, да простят меня всё те же лермонтоведы.

Находка Анатолия Полозенко дала мне толчок открыть и для себя многое в этой теме, надеюсь, и другим это будет интересно. Разве живой персонаж (Мартынов) и книжный (Грушницкий) не схожи в своей ограниченности и заносчивости?

А как вырисовывает Грушницкого (подразумеваем Мартынова) Лермонтов в начале второй части «Княжны Мэри»? На двух страницах идёт описание: «Он довольно остёр, эпиграммы его часто забавны, но никогда не бывают метки и злы: он никогда не убьёт одним словом; он не знает людей и их слабых струн, потому что занимался целую жизнь одним собою. Его цель – сделаться героем романа…»

И далее: «Я его понял, и он за это меня не любит, хотя мы наружно в самых дружеских отношениях».

И ещё: «Я его также не люблю: я чувствую, что мы когда-нибудь с ним столкнёмся на узкой дороге, и одному из нас несдобровать».

Вот она – предтеча трагического финала, одна из бусинок на тоненькой ниточке, которая, не выдержав, в итоге порвалась.

Мартынов – однокашник Лермонтова по Юнкерской школе. Все говорят, что они друзья. Так ли это?

То было в их раннем знакомстве и общении, сводившемся к вынужденному сосуществованию в учебном заведении, которое могло перерасти в иное качество во взрослых отношениях. Однако поняв, что они совершенно разные, какое-то время оба ещё сохраняли видимость дружбы. Если бы они навсегда разошлись на жизненных дорогах, всё закончилось бы для каждого лишь милыми воспоминаниями.

По воле художника Лермонтова, с Печориным и Грушницким произошло то, что произошло в романе «Герой нашего времени», но с реальными людьми судьба сыграла свою роковую роль, приняв почему-то сторону Мартынова…

Н. С. Мартынов

Теперь перейдём к дуэли и к месту её проведения, потому что здесь тоже несколько нюансов.

О причинах дуэли рассказал сам Николай Мартынов.

Его слова, сказанные писателю А. Игнатьеву, который служил в посольстве во Франции, можно найти в книге Андрея Кончаловского. На вопрос о том, зачем он убил «солнце русской поэзии», и не стыдно ли ему за это, Мартынов сухо ответил, что, если бы тот лично знал Лермонтова, то никогда не задал бы подобного вопроса.