На ходовом мостике

Несмотря на сильный шторм и повреждения, крейсер благополучно достиг Феодосии и в темное время суток выгрузил орудия с тягачами и боеприпасами, но уйти до рассвета не успел. Утром его атаковали пикирующие бомбардировщики. Привезенные зенитки еще не могли помочь крейсеру, от двух десятков самолетов пришлось отбиваться своими батареями - силы были неравные. Появлялись все новые и новые повреждения, но, к счастью, крейсер не потерял ход, сумел уйти в море. Он едва дотянул до Туапсе. Корма была почти полностью в воде. Буксиры и охранение, высланные из Новороссийска, подоспели вовремя, самостоятельно из Туапсе в Поти крейсер уже не дошел бы.

В Потийский порт, ведомый мощным буксиром, крейсер «Красный Кавказ» входил под торжественные звуки духовых оркестров. На мачтах всех кораблей взвились разноцветные флажные сигналы: «Да здравствует героический крейсер «Красный Кавказ»!», «Слава героям Феодосии!» Множество людей, стоя на кораблях, стенках и причалах, кричало «ура!» отважному крейсеру.

«Красный Кавказ» стал на ремонт. В Поти я вновь встретился с Григорием Щербаком, который только что вернулся из госпиталя, и он рассказал мне о подвиге своего корабля. Выйдя из жесточайших боев, Щербак был настроен по-боевому и законно гордился участием в блестяще проведенной Керченско-Феодосийской десантной операции.

С первых чисел января ее результат не замедлил сказаться. Штурм Севастополя прекратился, противник [159] ограничился боями местного значения, будучи не в состоянии сконцентрировать значительные силы для решающего натиска. Однако в сравнении с нашими войсками он по-прежнему находился в более выгодном положении, поскольку сохранил сухопутные коммуникации, по которым свободно мог снабжать свои войска; в районе боевых действий по-прежнему имел аэродромы, где базировались значительные воздушные силы. Наступившее относительное затишье под стенами Севастополя отнюдь не облегчило жизни морякам, продолжавшим морем доставлять защитникам города боеприпасы и продовольствие. Бомбардировочная и торпедная авиации противника резко усилили воздушную разведку на наших морских коммуникациях. С апреля 1942 года в блокаде с моря гитлеровцами были задействованы торпедные катера, а несколько позднее и подводные лодки. Блокада оказалась настолько плотной, что тихоходные транспортные суда уже не могли пробиться в Севастополь и примерно с середины апреля все перевозки людей и грузов стали осуществлять исключительно боевые корабли. Словом, напряженность на морских дорогах к Севастополю резко усилилась, а наших кораблей и транспортов становилось все меньше, поскольку после боев часть из них стояла на ремонте.

От действующих кораблей флота потребовалось большое напряжение сил. Наряду с боевыми подвигами краснофлотцы, старшины и командный состав кораблей совершали подвиги трудовые. На всех кораблях были созданы специальные ремонтные бригады, выполнявшие самые сложные работы. Благодаря инициативе, находчивости и матросской смекалке, многие корабли тогда оставались в строю.

Как назло, зима и весна сорок второго года выдались суровыми, штормовыми. Досаждал злой и свирепый бора - бушующий норд-ост, способный даже наносить повреждения кораблям на стоянках. Помнится одна из январских ночей в Туапсе, когда задул норд-ост в 10 баллов. Образовавшийся «тягун» начал бить лидер «Харьков» о причал. В ту ночь на корабле никто не отдыхал, все силы были брошены на спасение лидера. Кранцы, пеньковые тросы оказались растертыми в труху, а бревна искрошены в мелкие щепки. Только к утру нам удалось отойти от причала и стать на якорь в акватории порта. Но и здесь стоянка была далеко не спокойной, крен достигал [160] 35°, и стоять пришлось с прогретыми машинами до следующего утра. В ту ночь «Харьков» не получил повреждений, а вот попавшим в такой же переплет крейсеру «Молотов», эсминцам «Бойкий» и «Смышленый» пришлось хуже. Но разве такой была единственная ночь!

Буквально через пару недель ситуация повторилась. Мы стояли в Туапсе, ошвартованные кормой к причалу. Рядом - большой транспорт. И снова неожиданно задул сильный боковой ветер. Якорь пополз, и лидер начало наваливать на форштевень транспорта. Надо было немедленно менять место, а Мельникова на корабле не оказалось - ушел в штаб базы. Срочно отдаю приказание в пятую боевую часть: экстренно приготовиться к съемке. Вскоре Вуцкий доложил о готовности и, оставив за себя заместителя, поднялся на ходовой мостик. Я был рад его появлению, чувству товарищества, проявленному в трудную минуту. Удачно маневрируя при сильном шквалистом ветре, мы благополучно отошли от нашего «опасного» соседа и стали на якорь в удобном месте. И сделали это весьма своевременно, ветер продолжал крепчать. Вскоре, обеспокоенный погодой, на корабль прибыл Мельников и, не скрою, мне было приятно ощутить пожатие его крепкой командирской руки.