На хую

– Никакой неувязки. Вот смотрите. Сейчас она маленькая девочка, и ее жалко, да? Вам жалко, Генке жалко, и Виталику тоже было жалко. Ладно! А представьте себе эту девчонку через двадцать или тридцать лет. Будет она как ее мать, такая же пьяная, грязная безалаберная тетка. Да кому она нужна? Вот если ее через тридцать лет пьяную задавил бы автобус, ее никто бы и не пожалел. А так из-за нее погиб хороший парень, будущий ученый. А если бы он подумал, что с ней будет через тридцать лет, он может, не стал бы за ней прыгать.

– А что, если эта девочка станет Нобелевским лауреатом? – спросил я, – Почему она должна пить, как ее мать?

– Ну, гены и все такое, – промямлил молодой человек.

– Гены – вещь прихотливая, – промолвил философ, – они по-всякому могут сложиться. У алкашей, бывает, рождаются гении. Так что ваши аргументы, молодой человек, не убеждают.

– Не убеждают, да? – тут лицо парня снова сделалось красным и злым, – А вы сами-то прыгнули бы под автобус? – Парень зло вперился в глаза философа и сверлил его взглядом минуты две, – Не прыгнули бы, нет, я по глазам вижу.

– Да, вы правы, не прыгнул бы, но чужого благородства осуждать не имею права, – ответствовал философ.

– Это потому, что вам не обидно, потому что он вам никто! А Генке он был лучший друг! Поэтому мне обидно.

Тут парень неожиданно вздохнул и как-то обмяк:

– Если честно, я бы тоже не прыгнул. Может, если бы я мог прыгнуть, мне тоже не было бы обидно…

В тот момент, когда молодой человек заканчивал последнюю фразу, он начал плавно блекнуть, гаснуть и обесцвечиваться, и через несколько секунд совершенно исчез из вида, как исчез перед тем физик.

– Ловко вы его на правду навели, – сделал я комплимент оставшемуся собеседнику.

– Что поделать! Я философ-профессионал, – и мой собеседник склонился в легком, чуть ироничном поклоне.

– Я не люблю философов, тем более профессионалов, – сказал я.

– Помилуйте, да вы это уже второй раз говорите! Позвольте узнать, за что? – полюбопытствовал философ.

– А хотя бы уж за то, что философы объясняют все на свете, и при этом все в общем и ничего в частности.

– Откуда вы это взяли?– искренне удивился философ, – Ну предложите мне тему. Скажите, что Вы хотите, чтобы я вам конкретно объяснил.

– Ну объясните, хотя бы, почему на хую нельзя быть в обуви.

– Ох, голубчик, какие трудные вопросы-то вы задаете!– посетовал философ, – Я вам, пожалуй, точно это не объясню, да и никто точно не скажет, но, как говорится, давши слово, держи, так что я попробую. Я начну издалека. Вы никогда не задумывались, зачем в армии строевая подготовка? Казалось бы, зачем это надо – ходить в ногу, ровно, строем? Оказывается – надо! Хождение строем дает чувство уверенности, ловкости, сосредоточенности, улучшает координацию, приучает действовать синхронно с остальными, учит экономно использовать силы. А казалось бы – что толку стучать сапогами об асфальт на плацу? И вот заметьте пожалуста: маршируют они не в кроссовках и не в индейских мокасинах, а именно в сапогах. А почему? Посмотрите на армейский сапог – и поймете ответ. Солдатский сапог – воплощение защищенности, проходимости, напора, решительности, веры в победу, наконец. Конечно, не только солдатский сапог делает солдата солдатом, но и без него солдата не сделаешь. Но оставим солдата в покое и задумаемся просто над обувью, то есть над обувью вообще. Как ни странно, любая обувь делает нас немного солдатом. Она дает чувство защищенности нашим ступням. Вспомните себя босого. Когда мы идем по земле босиком, мы исследуем мир своими ступнями, мы ставим ногу на землю каждый раз с некоторой осторожностью, и только утвердив ногу на исследованном участке, делаем следующий шаг. А в обуви мы уже защищены, и от этого мы в какой-то степени завователи. Бессознательно, абсолютно бессознательно, заметьте это! Эта бессознательная защита делает наше поведение поведением завоевателей, и при том абсолютно бессознательно. Мы защищены, более того, мы незаслуженно защищены! И мы пользуемся этой защитой, бездумно попирая землю, вместо того, чтобы исследовать каждый шаг. И мы идем, идем себе и идем – куда хотим, и в результате в один прекрасный момент идем на хуй. Каждый из нас попадает на хуй по своим личным причинам, а общее здесь только то, что дальше хуя идти некуда. Видите ли, мы попадаем на хуй не просто потому, что нас послали на хуй, а потому что нас послали именно в тот момент, когда мы дошли до своего логического конца в нашей текущей жизни.

– Это как прикажете понимать? – спросил я.