На кладбище Невинных (СИ)

Они направились к Сен-Северену. Аббат жил к востоку от Сен-Жермен, на границе Латинского квартала, на rue Saint-Andrе-des-Arts, одной из узких улочек, словно созданных для неспешных прогулок среди уютных фасадов старинных домов. Аббат часто в часы досуга прогуливался по окрестностям, забредая в очаровательный двор Роан с анфиладой крошечных внутренних двориков, бывшей частью крепостной стены при Филиппе Августе.

Однако сегодня досуга у него не было. Они вошли в дом и расположились в гостиной. Полуночник испуганно шмыгнул под кресло и, недоброжелательно озирая оттуда гостя, даже зашипел, когда Камиль д'Авранж попытался приблизиться. Аббат удивился: кот не был пуглив и никогда не прятался от приходящих, но теперь было заметно, что Полуночнику мсье д'Авранж куда как не по душе.

Аббат сел, ожидая, пока Камиль заговорит, решив сам не начинать разговора. Но гость долго молчал, зло косясь на огонь камина.

— Я случайно вспомнил, проходя мимо, что ты служишь в Сен-Сюльпис, — лениво солгал д'Авранж.

Он развалился в кресле в позе излишне вольготной, и аббат понял, что это игра — Камиль всегда, даже в колледже, сидел напряжённо, чуть наклонясь к коленям.

— Домик маловат, но ты, как я посмотрю, совсем не беден, — насмешливо бросил он, оглядывая обстановку, лепнину потолков, мебель и портьеры. — А впрочем, я и забыл: твой клан никому из своих бедствовать не даёт.

Аббат молчал, внимательно слушая Камиля. Он знал, что разговор, начатый со лжи, не всегда потерянное время, и понимал, что д'Авранжу нужно было сильно нуждаться в нём, чтобы искать встречи. Сейчас он просто ждал, когда эта нужда проступит.

— Ты, как мне кажется, поумнел, Жоэль, не правда ли? Не суетишься, не суёшься с проповедями. Ваше поповское сословие любит лезть куда не надо, но ты, видимо, не шибко ревностен, — по губам Камиля д'Авранжа скользнула высокомерная улыбка. — Я это оценил.

Аббат не дал себе труда даже поклониться, но не сводил глаз с бывшего сокурсника. Его молчание начало нервировать д'Авранжа.

— Ты тут недавно сказал, что я ненавижу себя за совершенное и боюсь ада, а за эту боязнь — ненавижу себя уже до презрения, а презрение влечёт меня к новым безднам… Это красиво звучало. Это вздор, но звучало красиво. — Он помедлил, потом зло продолжил. — Теперь я понимаю, что тогда поступил правильно. Если ни чувственность, ни ум, ни таланты не в силах победить женщину, мужчина должен хладнокровно прибегнуть к насилию, ибо самолюбие требует, чтобы он остался победителем. Я брал женщин везде — в будуаре, во время вечерней прогулки, в парке и в почтовой карете… И поверь, очень немногие приходят от совершившегося в отчаяние. К тому же они полагают, что, если взяты силой, то не совершают греха. Да и каждый знает, что множество женщин только и мечтают об изнасиловании. Насилие для многих неизмеримо повышает наслаждение. Женщины всегда обожали меня.

На мгновение Жоэлю захотелось просто изувечить негодяя, но тут пламя камина внезапно разгорелось, осветив лицо д'Авранжа, постаревшее и осунувшееся, и аббат, напрягшийся было всем телом, расслабился. Гнев его угас. Неожиданно изменившимся, севшим и треснувшим голосом, почти шёпотом д'Авранж пробормотал:

— Все тогдашнее — просто нелепый случай, роковые обстоятельства, минутное помешательство. Я не хотел её смерти. — Он испуганно умолк, содрогнувшись всем телом. — Не молчи же, — уже почти взвизгнул д'Авранж.

Аббат пожал плечами.

— Случайность иногда вкрадывается в политические интриги, но не может быть ничего случайного в выборе чести или бесчестья. Зачем собственную низость выдавать за несчастное стечение обстоятельств? Ты одарён слишком большим умом, чтобы так заблуждаться.

— В обществе невежливо обнаруживать даровитость, Жоэль.

— А мы и не в обществе. Да тебе, похоже, уже и обнаруживать нечего. Ты больше не пишешь?

Тот апатично пожал плечами.

— Это перестало быть интересным.

Аббат удивился. В юношеские годы именно поэтическое дарование Камиля, свежесть рифм и мощь его стихов пленяли Жоэля, он восхищался поэзией д'Авранжа, и сейчас не понимал, что могло заставить того перестать сочинять. Но не спросил об этом, ибо заметил, что это не занимает собеседника. Тот же на новом перепаде настроения упорно возвращался к болезненной для него теме — то ли пытаясь оправдаться, то ли каясь.

— Ты должен понять. Я любил Мари.

— Я тоже.

— Я потерял голову.

— Или честь. Ты умножаешь сущности безо всякой нужды, предлагая слишком много объяснений для одной простой мерзости.

Д'Авранж поднял глаза на Жоэля.

— Ты говорил, что простил меня.

— Я простил свою боль каявшемуся, и моя боль ушла. Но сейчас я вижу откровенного подлеца, настаивающего на своём праве быть подлецом. Это я прощать не уполномочен. Это твои тяготы.

Камиль не возразил. Казалось даже, злые слова Жоэля пришлись ему по душе.

— Наверное. Нет, я редко вспоминал, просто… минутами. Больше из-за тебя. Скажи, ты принял монашество из-за этого? Ещё больше унизить меня?