На кого похож Арлекин

В гостиной — мертвый угольный зев камина за потемневшей медной решеткой, жардиньерка из красного дерева, диван с выскочившими пружинами, прикрытыми потертой медвежьей шкурой, обшитой по краям синим бархатом; окно небрежно заклеено газетами изнутри и забито досками снаружи, но солнце пробивается сквозь щели, высвечивая золотую пыль в воздухе. Допотопная радиола в углу и груда разбросанных пластинок: Шульженко, Лоретти, Поль Робсон, Вадим Козин, Утесов и прочий дорогой сердцу антиквариат сорокопяток. Отдельной стопкой сложена коллекция речей Иосифа Сталина, и его же маленький, черно-белый портрет был приклеен к мутной и потрескавшейся амальгаме старого трельяжа; на трельяжном столике стоял полупустой флакон духов «Красная Москва», почти превратившихся в уксус, черепаховый гребень и плюшевый медвежонок, которого вчера положил здесь Денис. На веранде — два новых шезлонга и складной садовый зонт. В старинной горке — остатки сервиза кузнецовского фарфора, электрический самовар и забытый кем-то кожаный изящный хлыстик, который обязательно будет задействован в наших играх.

Я люблю сидеть на веранде, это самое солнечное место в мрачном запущенном приюте; самовар ворчит, мятный дух щекочет ноздри, а за чистыми стеклами (качественно вымытыми бельчонком) буйствует жасмин. Головокружительный, незабываемый мой жасмин. Золотые тяжелые шмели с оранжевыми шариками пыльцы на лапках копошатся в сладких соцветьях. В полдень мы пьем сухое вино, вытянувшись в шезлонгах — я пишу свою повесть, бельчонок читает Новый Завет, а Сталин говорит об успехах социализма сквозь песчаное шипение граммофонной пластинки завода «Красный Октябрь». Мне нравится его медленная речь, его акцент кремлевского горца и как поразительно мастерски он делает паузы.

В полдень совсем разгулялось. Рыхлое мокрое небо прояснилось, и наконец-то я могу достать свою оптику, чтобы рассматривать облака. На западе появился очень редкий экземпляр: абсолютно розовый дирижабль с пучками солнечных прожекторов. Вообще, после дождя можно наблюдать довольно часто такие иллюзии. Я быстро поднимаюсь по деревянной лестнице в спальню за своей «Минольтой», молниеносно привинчиваю объектив с желтым светофильтром и ловлю драгоценный объект из окна второго этажа, пока дирижабль не расплылся — это чудо, потому что это неповторимо. Я успел. Если бы вы видели мое ликование! От счастья я поскользнулся на лестнице и едва не разбил камеру.

Новые слайды «Денисиады»: Денис в жасмине, в шортах и зеленой футболке, загорелый и ошеломляющий; Денис с хлыстиком и Новым Заветом в шезлонге широко расставил босые ноги, родинка на плече обворожительная; Денис в солнечных очках, с теннисной ракеткой; Денис с воздушным змеем… Это поразительно, но любой снимок с Денисом получался каким-то особо высокохудожественным и эротичным — может быть, так говорит предубежденный любовник, эротоман Найтов, но мне так кажется.