На кончиках пальцев (СИ)

«Драко… Ну же… Я верю в тебя, хороший мой… Давай, я же буквально каждую нить чувствую… Что происходит? Что тебя так злит?..» Это были просто мысли, он понимал, что Малфой не слышит его, но не мог удержаться, чтобы не разговаривать с ним, поддерживая иллюзорную близость. После вызова соратника по его настоящему имени ему очень трудно давалась эта тишина. Сдерживать эмоции становилось намного сложнее. А вместе с ними и магию, которая иногда готова была просто вырваться на свободу. Ярость, ненависть, сомнения, страх… Все это смешивалось внутри, зажигая его магическое ядро и буквально прорываясь наружу. Но Гарри не мог позволить себе сейчас подобной слабости.

Гермиона с трудом держалась в седле. Лошади были словно завороженные, ступали четко и ровно, не взирая не препятствия, поэтому управлять ими было очень сложно. Гарри то и дело отвлекался, поэтому в конце концов слетел с седла. Было очень больно, так, что слезились глаза, но в какой-то момент все стало по-другому. Он чувствовал Малфоя так, как раньше. До этого чёртова Обливиэйта, до его похищения.

— Драко, тебе больно?

— Да, Мордред тебя забери! Мне больно!— раздалось в голове Поттера, а потом все смешалось в диком водовороте из чужих и своих эмоций. Его собственное облегчение перемешивалось с шоком Драко, удивлением и ощущением абсурдности происходящего, а его радость от долгожданного восстановления связи с сомнениями Малфоя в своей адекватности. Гарри буквально забыл о своей вывихнутой ноге, чувствуя поток эмоций любимого человека, и чем дальше его заводил этот поток, тем печальнее становилось парню от того, что он ощущал. И все же времени было в обрез, поэтому он заставил себя переключиться на более важные вещи.

— Прости, сейчас мне помогут с лодыжкой. Я упал… Не важно.

— Поттер?!

— Да! Поттер! И что теперь?

Наступила тишина. Но отсутствие слов не лишило Гарри ощущений. Они были противоречивыми, но вслушиваться в них глубже волшебник побоялся. Он только снова стал чувствовать мир цельным, без раскола где-то в том месте, где в нем должен быть Драко, и понимал, насколько уязвим сейчас для своих эмоций. Но тишина продлилась всего минуту. И Малфой его удивил.

— Теперь я должен тебе кое-что сказать. Фрау Райзеншварц — это Серая дама. Моя жизнь действительно может оказаться под угрозой. Мне нельзя проходить ритуал…

— Ты можешь бежать прямо сейчас? Мы близко. Очень. Но сколько времени у нас уйдёт, чтобы пробраться по этой пустоши, я не знаю.

— Если получится призвать Винки…

— Типпи, только он остался в Мэноре, Драко. Остальные в Литаруме. Он сказал, что слышит зов, но не может откликнуться.

Малфой очень критично и холодно оценивал информацию, не позволяя себе вообще никаких эмоций. На самом деле он вообще боялся обдумывать сложившуюся ситуацию, откровенно страшась тех выводов, что может и несомненно в будущем сделает. Но сейчас нельзя было допускать паники и длительных размышлений. Его жизнь была под угрозой.

— Я попробую…

— Драко… — Гарри замялся, сдерживая ненужные сейчас сантименты. — Делай все, что потребуется! Ни о чем не думай, только останься в живых!

— Можешь не сомневаться, Поттер! Уж это обещание я выполню!  — Драко не знал, откуда пришла эта фраза. Но было что-то неадекватно знакомое в их диалоге. В этих конкретных предложениях. — Как мне снова связаться с тобой, Поттер? Если ничего не выйдет…

— Просто подумай о том, что хочешь, чтобы я слышал тебя, и мысленно обратись ко мне.— Гарри почувствовал сомнение Драко в том, что он сможет так просто это выполнить, поэтому резко добавил:  — Это намного легче, чем беспалочковая магия! Самое сложное — заставить себя обратиться именно ко мне! Уж как-нибудь пересилишь себя!

— Я не… Дело в другом… Поговорим, когда я выберусь отсюда, Поттер.

Это холодное, почти безэмоциональное окончание разговора должно было поставить точку в их общении. Но вышло многоточие. Потому что Гарри чувствовал смятение и неуверенность Драко, чувствовал его разочарование и вместе с тем, наоборот, веру в будущее, веру в шанс.

Прошло не больше нескольких минут: за это время профессор едва успел исцелить ногу Поттера и они снова отправились в путь, теперь медленнее и внимательнее. Это место наводило жуть на путников, на уровне ощущений и догадок оно вселяло страх и желание бежать. Поттер только вкратце описал их беседу, когда в голове Гарри раздались слова:

— Типпи не слышит меня, я пытался…

Драко не закончил. Уши Гарри заложило от какой-то звуковой волны, но, судя по поведению остальных, её слышал только он. Постепенно давление снизилось, но каждый шаг лошади был подобен раскату грома. А потом Поттер будто оказался в двух местах одновременно. На пегой кобыле и в комнате Драко в один момент.

Драко словно в заторможенной съёмке сел на кровать и вытянул ноги. То, как он двигался, то что Гарри чувствовал — все буквально кричало, что что-то не так. Но Малфой не был теперь зол, обеспокоен или испуган. Он внутри был капитально спокоен.