На кончиках пальцев (СИ)

— Он один, — совсем раскисла Грейнджер и прослезилась. Гарри хотел подойти к ней, но Малфой оказался ближе, и волшебница позорно разревелась прямо на его плече. И если сразу Драко был немного ошарашен, то потом всё же принял волевое решение. Пусть он не помнит, что дружил с Грейнджер, она точно всё ещё считает его другом. И ревёт у него на плече. И раз уж у них с Поттером вечная магическая связь — тут он не отметил для себя, что именно он имел в виду: брак или соратничество, — то неплохо бы научиться общаться с его друзьями. Он сделал Гарри небрежный жест, будто прогоняет загульного книззла из своего сада, и чуть приобнял девушку. — Тебе нужно чаю выпить. С прекрасным безе, который Кричер сейчас нам подаст, — чуть громче он сказал последнюю часть фразы, и эльф, появившись на секунду, тут же исчез. Поттер тоже решил пока не вмешиваться.

Уже вечером, когда Гермиона пришла в себя и примерно двадцать раз извинилась за свою несдержанность перед Малфоем, наговорившем ей кучу комплиментов о новом образе, прекрасном вкусе, отличных идеях и точных комментариях, Гарри смог, наконец, поговорить с ней.

— Ты понимаешь, Герми, что меня вообще теперь мало что трогает. Я почти не испытываю никаких эмоций, если это не связано с Драко, — исповедовался Гарри, глотая крепкое. — Ты знаешь, что он каждый день разговаривает с мамой? И я изо всех сил стараюсь не подслушивать, но эмоции… Его что-то беспокоит, когда он с ней рядом. Если она не очнется, он мне никогда этого не простит, понимаешь?

— Ты идиот? Ты тут причем?

— Найди я его раньше, Нарцисса была бы в порядке. Этамин! Он доверил мне своё имя, когда просто любил меня. На то Рождество, когда ещё не знал, что это соратничество. Он подарил мне своё имя на кулоне. Драко, он…

— Так почему ты не скажешь ему? Гарри? — девушка поняла, что бесполезно сейчас взывать Героя к рацио. Она переключила тему на более волнующую.

— Ты не хуже меня знаешь, что это правильно.

Гермиона злобно посмотрела на друга:

— Ты не доверяешь ему. Так? Думаешь, что он будет просто пользоваться тобой, если узнает, что ты любишь его.

— Подруга… Если будет стоять вопрос о доверии, я скорее поверю ему, чем себе. Ты же знаешь, что мы можем чувствовать друг друга. Как можно обмануться? Нет… Просто я боюсь, что он будет чувствовать себя обязанным и в итоге перепутает любовь с благодарностью. А я это пойму, Герми, я это обязательно пойму.

— Ты, дурак, Гарри. Ты просто дурак. Но поступай, как знаешь. Только подумай вот о чём. Как думаешь, насколько просто ему будет понять собственные чувства, если он не отличает их от твоих? Просто потому, что не знает о них. Это ошибка. Но твоя ошибка.

Гермиона ушла, твёрдо убеждённая в том, что вообще-то для Гарри вообще не важно, что творится в волшебном мире. Она ещё раз донесла до него, насколько зыбким кажется их стремление противостоять Уорику. На его стороне почти весь Визенгамот. На его стороне Шеклболт. Но ещё целых десять дней им с Адамом пришлось изобретать всё новые способы, как отвлечь внимание Министерства от Малфой-мэнора. Особенно учитывая, насколько он преображался даже несмотря на чары Иллюзии.

Когда домовики отчитались о том, что закончили поиски, на дворе заканчивался июнь. Гарри и Драко стояли посреди чистенького каминного зала и смотрели на груду вещей. Что-то было спрятано явно по ошибке, или рассеяло внесённую в предмет магию за столько веков. Что-то было настолько милым, — как например игрушечный единорог, на котором было написано коряво «Панси», — что явно относилось к детским шалостям самого Драко. Который так смущенно улыбался и краснел, что не будь Поттер уверен, что ему прилетит Ступефай, расцеловал бы на глазах изумленных эльфов. Но были и действительно страшные предметы. Среди них Драко узнал клинок своего деда, и тут же приказал вернуть туда, откуда взяли, не сообщая, где его нашли, несколько фиалов Северуса, явно содержащие не Веселящее зелье, которые Малфой велел убрать в запасники. Кое-что по мелочи, типа проклятых галеонов и странных, сладко пахнущих цветов. Но один предмет одновременно притянул взгляд обоих парней.

Простой круглый сосуд. С очень знакомым содержимым. Это было плотно закупоренное воспоминание. Ни кому оно принадлежит, ни сколько пролежало в стенах Малфой-мэнора, было неясно.

— Посмотрим? — Гарри с готовностью посмотрел на любимого, перед этим отпустив эльфов с благодарностью и предложением устроить им всем небольшой праздник.

Драко замер. Он был готов уже попросить Гарри посмотреть воспоминание в одиночестве, но не успел.

— Я никогда не сделаю чего-то, что тебе навредит. Никогда, понял? — злобно сказал Поттер, а потом сжал его руку до боли. В душе полоснуло бритвой решимости сделать всё для него и обиды за сомнения.

— Прости, — глаза Гарри всё ещё сверкали гневом, но он уже отпустил предплечье и отвёл взгляд. — У нас нет омута памяти. По крайней мере больше нет…

Вдаваться в подробности, почему, он не стал. Но Гарри и так понял, что это неприятная история.