На кончиках пальцев (СИ)

— Мы были детьми. Я, Пэнси и Блейз. Когда Пэнси прочитала историю про Мерлина, она решила, что тоже будет великой прорицательницей. И нашла в библиотеке у своих заклинание — «Серая пелена». Мы его произнесли триадой, — увидев непонимание в глазах Поттера, он вздохнул и пояснил, — Втроём встали, держась за руки, в круг, тем самым объединив наш магический потенциал. То есть так было бы… Впрочем, не это важно. Ничего не произошло. Пэнси расстроилась и идею с прорицанием закинула. Но потом она задала мне вопрос, уже в Хоге. Вопрос, что мне снилось на мой день рождения. А потом и Забини тоже удостоился этого вопроса. И тот, и другая мне соврали, рассказывая про свои сны. Но было что-то общее в их словах, и я стал разыскивать…

— Да, да, давай опустим, какой ты умный и так далее. А то до ночи просидим здесь! — Гарри звучал раздражённо. Но не чувствовал того напряжения и раздражения, которое должен был чувствовать рядом со слизеринцем, который пару дней назад сломал ему нос.

— Я нашёл это заклинание. Оно не относится ни к тёмной, ни к светлой стороне. Странное заклинание, непонятное, при котором не используется магический потенциал ядра, — он опять вздохнул на вопросительный взгляд Поттера. — Иначе у нас и правда ничего не получилось бы. У нас ни палочек не было, ни навыков никаких… Когда я понял это, стал искать… Мне хоть и было одиннадцать, я всё равно нашёл его описание в библиотеке. Но не само заклинание, которое вообще считается утерянным. — Гарри невольно испытал уважение к маленькому Малфою, который сам нашёл ответ на волнующий его вопрос. Такое упрямство вызывало одобрение. — Смысл его в том, что оно показывает вопрошающему три вещи во сне: любовь, путь и смерть, которые волшебнику предстоят. То есть будущее, но только в этих трех аспектах. Мы ничего не увидели, потому что были слишком малы, а при пробуждении одной из составляющих магического ядра заклинание прислало нам образы. Блейз рассказал о высокой блондинке с зелёными глазами; месте в Визенгамоте и огромном замке, огромной кровати и золотом балдахине. Пэнси о высоком блондине с пепельными волосами и серыми глазами — короче, меня описала, дура; о французском пейзаже и светских балах и о падении с лошади в глубокой старости…

— А ты? — Гарри было уже не просто интересно. Он буквально ёрзал от любопытства.

— Я сказал, что мне ничего не приснилось. Но, на самом деле, я видел это, — и он совершенно естественным, спокойным движением, будто делал это миллион раз и имел на это действие абсолютное право, взял Гарри за руку, соединив ладони. На этот раз свечение появилось почти мгновенно, и парни чуть зажмурились от резкого света в темноте кабинета. — Только свет был золотой. Я и сам ещё не понимаю, что это значит. Но каждый из них — и Блейз, и Панси видели свою любовь, свой путь и свою смерть. А я видел только… как выяснилось — тебя. И не смотри на меня так! — ребята всё ещё не разъединили руки, и Гарри снова услышал ускоряющийся пульс в центре ладони. — Я не могу проигнорировать этот сон! Поэтому, прошу, пока я не разберусь, что это и как от этого избавиться, никому ничего не говори! — Гарри смотрел в серые взволнованные глаза, в которых отражался свет от их рук, и внезапно смутился и с неожиданным для себя сожалением разъединил ладони.

Малфой трактовал это по-своему.

— Поттер, кто я?

Гарри напрягся, но ответил, возвращаясь к привычной злобе и подозрительности:

— Не знаю, может, ты уже Пожиратель Смерти, может, ты агент Волан-де-Морта, может…

— Ну хорошо-хорошо. А что ты точно обо мне знаешь?

— Что ты Малфой, — осознание пришло мгновенно.

— И я хоть раз с тобой разговаривал нормально? — Гарри помотал головой, будто его осенило:

— Ты что, только что попросил меня о чём-то?! — не веря самому себе, Гарри спрыгнул на пол и больно ударился пятками. — Ну надо же…

— Дай мне слово, что ты не расскажешь о том, что произошло в коридоре ни одной живой и неживой душе, ни одному портрету или бездушному созданию магии.

Гарри невольно вновь восхитился слизеринской прозорливости, хотя раньше это вызвало бы у него только отвращение, да и назвал бы он это изворотливостью.

— Ну ты даёшь… Ни призраку, ни портрету, а создания — это что?

— Ну, я же не знаю, умеешь ты отправлять послания через Патронус или нет. А, зная тебя, ты найдёшь способ нарушить все правила. Непреложный не возьмёшь — нет свидетеля, а вот своё гриффиндорское слово ты и сам никогда не нарушишь…

— Даю слово, — Гарри почему-то улыбнулся, а Малфой снова протянул руку и скрепил данное обещание рукопожатием. От прикосновения вспыхнул свет, но парни были готовы к этому и прикрыли глаза. Гарри почувствовал быструю пульсацию в ладони, прежде чем развернулся и, убрав заклинания Малфоя, вышел в коридор.

— Я сам тебя найду, Поттер! Если понадобится, — вот и вернулся старый добрый ублюдок-Малфой, надменно вскинувший подбородок и прошагавший мимо в сторону подземелий.