На кончиках пальцев (СИ)

Они с Малфоем очень многого не обсуждали из того, что им становилось известно благодаря их связи. Драко не стал внезапно маглолюбцем. Его реакция на некоторых людей и их действия вызывала у Гарри недоумение и непонимание. Он всё ещё оставался высокомерным надменным аристократом, только внутри было очевидно, что сейчас с него будто сбили спесь, что его отношение к событиям не вычурно-подчёркнутое, показушное, как было раньше. Его сильно пошатнуло заключение Люциуса, и ему непросто давалось исполнение роли Главы рода. Он в одночасье повзрослел, и Гарри, испытав потерю, пусть и иного рода, понимал его. И несмотря на то, что видел в нём и трусость, и наглость, и определённо завышенную самооценку, и тщеславие, помнил его подлость и бездумное подражание отцу, хотел поддержать, защитить, хотел научиться заботиться о нём так же, как Драко заботится о самом Гарри. И хотя сейчас он не мог представить себя ни с кем другим, он понимал, что в будущем — если оно у него будет, — когда эта связь между ними будет разорвана, он хотел бы именно такие чувства испытывать к той, что станет его семьёй. Единственное, что он не брал в расчёт, это то, что в глубине души он не хотел, чтобы эта связь разорвалась, чтобы эти чувства исчезли.

Он стоял на балконе и смотрел на цветущие розовые кусты. Они смотрелись дико на фоне лежащего снега, и ярко алые бутоны казались большими кровавыми каплями на невинной белизне.

— Это любимый сад моей мамы, — прозвучало совсем близко. — Ты сегодня долго…

— Драко? — с каким-то детским восторгом спросил Поттер.

— Да, это осознанное сновидение.

— Но как?..

Он пожал плечами:

— Я почитал об этом…

— Звучишь как Гермиона, — отметил Гарри, улыбаясь, но потом его улыбка потускнела. — Драко, мне кажется, она в тебя…

— Давай не будем об этом, Гарри… — Малфой перевёл взгляд на сад.

— Так ты знал?! — его удивление было искренним, потому что он ни разу не чувствовал от Драко реакции на это знание. Даже отдалённо.

— Не сегодня, Гарри, — серые глаза снова смотрели на парня, и просьба ощущалась скорее в них, чем в произнесённых словах. Они горели теплом и нежностью и каким-то странным пониманием. Сегодня впервые после той памятной ночи Поттер снова увидел эти глаза такими — полными чувств и настоящих искренних эмоций; и это стало неожиданно таким желанным зрелищем, что Гарри с трудом перевёл взгляд на жуткую картину с розами, оставившую довольно мрачное впечатление.

— Ну точно, урождённая Блэк. Есть в этом что-то от Вальбурги…

— Иногда, когда мама особенно тоскует по отцу, они становятся тёмно-вишнёвыми…

Они помолчали минуту. Было спокойно, и Гарри даже стал понимать некоторое очарование этого места. Он потянулся к связи, чтобы разделить это спокойствие с Малфоем, и внезапно встревоженно посмотрел на его профиль, настойчиво пытаясь поймать взгляд.

— Здесь мы не чувствуем друг друга… Так непривычно, правда? — Драко излучал то же спокойствие, что и сад и всё это место. Вместе с тем он был напряжён, но скорее как тот, кто решился на что-то, нежели тот, кто опасается удара и готов его принять. Вспомнив его взгляд, притянувший всё внимание Гарри в полупустом коридоре после занятий у Слизнорта, наполненный обещанием, предвкушением и чем-то ещё, глубокий и немного пугающий, Гарри прекрасно понял, что, должно быть, чувствует сейчас всегда сдержанный слизеринец. А когда Драко повернул наконец голову, и немного настороженные, ожидающие ответа глаза показали наяву все эти чувства, отважный гриффиндорец оробел.

Они не говорили об этом. Никогда больше не обсуждали, что чувствуют друг к другу и чего друг от друга хотят. Они просто опускали эту тему, чтобы не сталкиваться с неизбежным соблазном. Потому что хотелось многого. Но во сне они не могли выбирать: они погружались в царство Морфея, и всё, что им оставалось, — это чувствовать и переживать то, что давала им магия. По крайней мере, до сегодняшнего момента.

— Ты не думаешь, что это нечестная уловка, Драко? — общаться с ним, не чувствуя мгновенной реакции, действительно было непривычно.

— Это безусловно уловка, но… это всё же не реальность, — Гарри почувствовал, как волнение разгоняет кровь. Ему показалось, что Драко может передумать и поступить честно. — Ты не прикоснёшься ко мне… — продолжил тот уже не так смело. — Ты сейчас в своей спальне, а я глубоко в подземельях… — голос его был холоден и немного отстранён, будто всеми силами это объяснение пыталось не казаться оправданием, а Драко сейчас пытался сохранить лицо. — Неужели ты не хочешь этого?

«Неужели ты не хочешь меня», — читалось в его взгляде. Выражение лица было закрытым, почти забытым за столько месяцев искреннего общения, и Поттер понял: Драко не уверен, он действительно думает, что Гарри может отказаться от него.