На кончиках пальцев (СИ)

Слова Гермионы прозвучали как приказ, и от того, каким холодным, почти презрительным тоном девушка его отдала, Гарри стало как-то жутко. А ещё ему вспомнился Драко. Не тот близкий, родной, нужный Драко, а отстранённый, чужой. Парень честно попробовал уснуть, но спать не хотелось. Всё тело ломило от палящего жара зелья и обжигающего льда, которым казался сейчас огневиски. В венах словно бушевала бешеная схватка, волшебника трясло то ли от холода, то ли от горячки. Это причиняло дикую боль. А ещё были мысли. И эта боль была другой.

Их связь стала односторонней, когда Драко был подвержен действию Обливиэйта. Со временем Гарри стал понимать, что что-то меняется, что Малфой тоже начал ощущать её, но возможности сделать какие-то выводы не было — скитания, поиски, постоянное бегство и отчаянные попытки добиться успеха в их бесшабашной, а порой и опрометчивой миссии совсем не способствовали какому-то анализу. И всё же, после их встречи, после пережитого чудом Адского пламени, после самоубийственной попытки Драко помочь, Поттеру стало очевидно, что связь даже без прикосновения почему-то стала «взрослеть». И тот последний взгляд, что бросил на него Драко перед тем, как аппарировать с семьёй в мэнор… Драко тоже чувствовал что-то, он тоже нуждался в Гарри. И если вчера в мэноре на своей руке он почувствовал Режущее, которое применили к Малфою, значит его Соратник в серьёзной беде, а не просто в бегах.

Жар в теле постепенно сходил на нет, и теперь Поттер осознал, что он немного пьян. Мысли стали течь медленнее и ленивее, но постоянно возвращались к одному — найти Драко. А ещё из головы не шёл тот странный сон. Имея немалый опыт в том, как сны могут влиять на реальную жизнь, сначала с сумасшедшим монстром, а потом и с осознанными сновидениями с Драко, он не мог проигнорировать увиденное. Только вот понять кем был этот мальчик, что он имел в виду… Гарри несколько раз корил себя за неверно заданный вопрос. Как его найти… Ну что за глупость! Надо было спросить, где. Где сейчас Малфой? Вот, что важно. На этой ноте гриффиндорца наконец сморило пустым сном, чтобы тот мог проснуться с ужасной головной болью и тем же вопросом на языке: «Где искать Малфоя?»

Гермиона была в гостиной. Кричер подал ей завтрак, делая вид, что гостья вообще не присутствует в комнате. Когда Гарри спустился к ним, то немного обалдел.

Девушка сидела с ногами на кресле, листая палочкой книгу, придерживая другой рукой чашку, что была на коленях. В воздухе левитировал поднос с тостами. Волшебница выглядела так, что невозможно было узнать в ней ту девчонку, что вечно предпочитала книги компании друзей. От зубрилки-заучки не осталось и следа. Голова болела так сильно, что трудно было смотреть на её короткие, тёмно-шоколадного цвета волосы, светящиеся в дневном солнце, бьющем из окна. Но самым сильным потрясением был взгляд. На Гарри смотрела чужая, абсолютно незнакомая девушка. Её лицо не смягчилось от того, что она увидела друга. Глаза не стали теплее, губы остались сжаты в тонкую полоску, а брови, кажется нахмурились ещё сильнее. Чары Шарма, что безусловно применила волшебница, только сильнее подчёркивали и холодную ярость глаз, и бледность уставшей кожи, и недовольный изгиб губ.

— Привет… — растерянно прохрипел Поттер, подходя ближе, всё так же рассматривая подругу. — Мне бы воды…

— Кричер, нет, — остановила бросившегося было исполнять пожелание хозяина эльфа девушка, — ещё, — она бросила взгляд на часы над камином, — восемнадцать часов ни воды, ни еды. Уверена, за сутки ты не умрёшь от жажды и голода. И ещё месяц никакого бадьяна — а значит, ни Антипохмельного, ни зелья Сна без сновидений. Иначе твой хозяин — Гермиона отдельно выделила это слово, — снова сляжет в спячку. На этот раз уж точно в вечную!

Кричер поклонился и исчез.