На конкурс красавиц требуется чудовище

— Уж прошу простить, — сощурилась я, — но вас это никоим образом не касается.

— Очень даже касается, — он уже не усмехался, а откровенно смеялся, — должен же я как-то подстраховаться!

— От чего?

— Вы, юная леди, совсем политикой не интересуетесь, да? Точнее, не интересуетесь внешностью политиков?

Я независимо пожала плечами:

— У нас дома целая портретная галерея, посвященная семье Правителя. Там есть портрет прежнего главы государства и нынешнего. Рисовал наш лучший художник.

«Лучший, потому что единственный», добавила я про себя и поспешила продолжить:

— Правда, миниатюры были подпорчены, но к ним прилагалось словесное описание.

Мужчина заливисто расхохотался:

— Словесное?!

Гамильтон вел себя подозрительно тихо, но… Я никак не могла отвлечься от разговора этим знакомым незнакомцем.

— Я не клоун, — сощурилась я и зажгла на пальцах искристые огоньки, — могу проклясть, да с условием.

— С условием это серьезно, — он успокоился, — позвольте представится — Кристоф Ландеберт Рентийский, Правитель Азайи. Или, как вы любезно отметили, полу-правитель.

Ой.

— А вы, я так понимаю, злопамятный, — нервно улыбнулась я и убрала руки за спину.

— Нет, но должность не позволяет забывать неосторожные слова, — он прищурился, — как туфельки, удобные были?

— Очень и до сих пор не стали тряпочками, — я решила, что мне необходимо сказать ему что-то хорошее, чтобы перебить все плохое, — вы на удивление очень сильны.

— Мина, — тяжело вздохнул Гамильтон.

Да что б меня!

— Я имела ввиду, что наука преобразований это очень сложный раздел магии, — попыталась вывернуться я. — И это огромное достижение, когда человек может извратить законы природы так надолго, как это сделали вы.

Правитель посмотрел на Гамильтона с искренним сочувствием, а после спокойно сказал:

— Да, я неплохо образован. На удивление, мне удалось покорить этот весьма сложный раздел магии.

Кажется, я умудрилась предположить, что он глуп. Нет, не может быть, я такого не говорила. Ведь не говорила же?!

Глубокий вдох, медленный выдох. Сейчас я все объясню…

Нет, иногда глубокий реверанс и почтительное: «Могу ли я быть свободна?» лучше тысячи слов.

— Можете, — он хмыкнул, — все равно мы увидимся уже через десять минут. Кстати, почему вы так быстро закончили?

— Боюсь, что я… Что…

— Леди Фоули-Штоттен, как вы посмели… Ваше Крылатое Величество, — драконья жрица, вылетевшая на террасу, тут же потеряла весь пыл и присела в глубоком реверансе.

— Леди Илзерран, — тепло улыбнулся Правитель, — моя просьба стать частью отбора причиняет вам вред?

— И боль, — жрица медленно выпрямилась, — и зубы крошатся от тщательно сдерживаемой ярости. Но звонкое золото, которым вы щедро платите, превращает невыносимое во вполне себе сносное. Леди Фоули-Штоттен, зайдете ко мне после церемонии представления Правителю.

— Да, миледи, — кротко произнесла я и сдержанно улыбнулась.

На что жрица восхищенно присвистнула:

— А вы не можете быть такой весь отбор? Идите, идите.

И мы с Гамильтоном чинно, но очень, очень быстро покинули террасу.

— Надо повторить легенду, — выдохнула я, — у меня от шока все из головы вылетело. Но как же он не похож на свой портрет! Там такой красавчик…

— А тут? — с интересом спросил Гамильтон и нервно покосился в сторону узорчатых дверей, ведущих на террасу.

— Привлекательный, но обыденный мужчина, — я пожала плечами.

Хотя стоит признать, что темные густые волосы, волевое лицо и глубокий взгляд зеленых глаз не могут не привлечь.

«Ты — чудовище, а не крылатая невеста», напомнила я себе.

И начала повторять про себя придуманную легенду. Ведь, помимо всего прочего, никто не должен догадаться, что я была на грани жизни и смерти.

4.4

— К тебе вернулась сила или ты опять взяла из браслета? — засопел вдруг Гамильтон.

— Я бы не называла черный шнурок с тремя кристаллами браслетом, — уклончиво отозвалась я. — Тем более, что он у меня на ноге.

Пес душераздирающе вздохнул и ускорил шаг, позволив мне любоваться на свой толстый зад.

Я тоже себя корила за пустую растрату драгоценных капель нейтральной силы, но… Даже вернувшись назад во времени, я бы, скорее всего, поступила так же.

Ведь, как выяснилось, мне уже дважды довелось встретится с нашим Правителем! Один раз я обозвала его нехорошим прозвищем, которое бродит в народе. А второй и вовсе выкинула в Иль-доратан! А еще он сотворил для меня туфли, которые до сих не стали тряпочками. И он… Он волновал меня.

Нет-нет, не как мужчина. Я еще помню то дурацкое истерично-безумное чувство, что заставляло меня едва ли не преследовать того пятикурсника. Стараясь обратить на себя его внимание, я, возможно, немного перегнула палку. Но в любом случае, кто бы что ни говорил, а моей вины в его заикании нет!

В комнате я коротко обрисовала друзьям сложившуюся ситуацию и… Они не удивились?!

— Ты прости, конечно, — Тина улыбнулась и развела руками, — но чего ты хотела?

Марон согласно кивнул и добавил:

— У тебя вообще история знакомства с семьей Рентийских так себе.

— Во-первых, с экс-Правителем я не знакома, — запротестовала я.