На конкурс красавиц требуется чудовище

— Ну, это всяко и проще и быстрей, чем любые другие варианты, — я удивилась еще больше.

— Идите спать, — усмехнулась распорядительница отбора. — И лучше бы вам все же спросить мое имя, поскольку нигде в документах и правилах вы его найти не сможете.

Смутившись, я вежливо уточнила, могу ли я узнать ее имя.

— Таймира Илзерран, последняя драконья жрица, — она повернулась к выходу, а после, остановившись в дверях, не оборачиваясь проронила, — забавная химера.

— Спасибо, — улыбнулась я и присела в глубоком реверансе, — очень приятно.

— Мина, — простонал Марон.

— Что еще я могла сказать? — возмутилась я, — извините?

— Давайте спать уже, — зевнула Тина. — Есть у меня желание посидеть в четырех стенах. А то день больно долгий. А где Гамильтон?

— Здесь, — раздалось из-под рояля, — она не соврала. И правда жрица. Надо нам как-то нашу привязку прятать, Вилли. Иначе поедем на болота чихран собирать.

Я вздрогнула и помотала головой. Сгнить на болотах нашей необъятной мне не хочется от слова совсем! Спасибо, конечно, что женщин не отправляют в каменоломни, но…

Ничего, до утра что-нибудь придумаю!

Глава 4

До утра я успела только измотать себе нервы и таки приделать Журжику стрекозиные крылья. Увы, пришлось отойти от своих правил и все же использовать живую материю. Стрекоза могла бы быть против, но она и так умирала — кто-то раздавил бедняжку.

— Оно теперь летает, — вздохнула Тина.

— Смени ему цвет, — посоветовал Марон и допил чай, — иначе невесты не только драконья жрица будет знать о том, что именно ты устроила ночной переполох.

Я только плечами пожала:

— Ну и что? Никто не умер. Мне больше интересно, как чихран продавать мимо государственных скупок?

— Чихран запрещен к свободной торговле, — напомнила Тина. — Это растение слишком опасно. А его сок разъедает кожу!

— За незаконный сбыт чихрана мужчин отправляют в каменоломни, а женщин на болота, собирать все тот же чихран, — задумчиво проговорил Гамильтон, — хм, мы может открыть бизнес. Насобирала, продала, подставилась. Насобирала, продала, подставилась.

— Умерла, — мрачно добавила я.

— Умерла богатой, — поправил меня Гамильтон.

— Золото и драгоценности в могилу не заберешь, — огрызнулась я.

Посмотрев на нас, друзья поняли — мы ни до чего не додумались.

— А что вообще может скрыть привязку? И почему она прошла именно так? — тихо спросила Тина. — Что вы нарушили?

— Я умирала. Не было ни ритуальных мелков, ни растительно-магических красок. У меня была только моя сила, ушедшая на самое дно души и моя же кровь, которой было залито все, вокруг меня. Вот кровью то я и начертила круг призыва.

— Но ведь…

Марон не договорил, я его перебила:

— Да, на кровь могут прийти темные твари, живущие в мертвых мирах-сателлитах. Но пришел Гамильтон, который…

— Чует кровь, порох и лососинный паштет, — шепотом проговорила Тина.

— Именно. Он спас меня.

Я коснулась головы своего компаньона.

— Но я подвергла опасности нашу границу. И цвет моей печати — алый. Как ни перекрашивай, настоящий цвет вылезает наружу.

В комнате повисла тишина. Я лениво пила невкусный чай и по кусочку отщипывала от сдобной булочки.

— А если Гамильтон уже был рядом с тобой? — спросила вдруг Тина.

— Да говорю же…

— А ты не говори, — перебила меня подруга. — Что если это он выпал к тебе, умирающим? И ты умирала, и он. И ты использовала свою кровь, чтобы создать самую сильную из возможных привязок, чтобы твой компаньон мог зачерпнуть твою магию и исцелить себя?

— Если потребуют показать, как я впитываю магию Вилли, то…

Тут Гамильтон осекся и продолжил уже совсем другим тоном:

— То это даже пойдет на пользу нашему вранью. Всем известно, что от передозировки чуждой энергии компаньоны могут умереть. А я, будучи на грани жизни и смерти, взял столько сил у Вилли, что теперь мой организм не способен принять и грана людской магии.

Я прикусила губу и медленно кивнула. Вранье может сработать. Гамильтон стремительно линяет, как только пытается ухватить крошку моего ядовитого дара. Иногда мне кажется, что с помощью моей силы можно плавить металл. Или, что скорее, растворять его напрочь!

— Мне только одно непонятно, — тихо сказал Марон, — почему ты умирала?

Гамильтон вздрогнул и засуетился, притворяясь, что блоха кусает его за самое мягкое и объемное место. А после… Я не ответила, а Марон не повторил вопрос.

Потом мы еще целый час повторяли эту историю. Да так, чтобы у Тины получалось:

— Ой, да там ерунда получилась. Мина рухнула с крепостной стены, а Гамильтон в очередной раз воевал. Вот и встретились два одиночества.

Марон же предпочел более нудную фразу:

— Вы же знаете о том, как пегасы оказались в нашем мире? Никто их не призывал, они прошли сквозь разрыв. Что интересно, разрыв из чистого мира-сателлита может произойти где угодно, хотя бы даже и на дворцовой кухне! Вот и Гамильтон вышел у подножия крепостной стены замка Фоули-Штоттен. Он был ранен, и думал, что это его личный портал на тот свет!