На корабле полдень

"Орланы" 4-го ОСАКР (особого авиакрыла) с борта "Ключевского", временно переданные "Эрвану Махерзаду", вылетели устрашающими тенями в своем фирменном "субмаринном" камуфляже. Я профессиональным глазом отметил точное число машин – двадцать – и мысленно похвалил работу авиатехнического дивизиона "Ключевского": за последние сутки ребята смогли вернуть в строй минимум четыре "Орлана"!

Черные тени из 4-го ОСАКР стремительно ушли куда-то вперед, сопровождаемые тремя "Андромедами-Е". Такое количество флуггеров инфоборьбы однозначно указывало на то, что "Орланы" будут действовать в атмосфере Глагола под прикрытием электронно-оптической завесы "Сияние".

И уже когда мы, разгоняясь, могли наблюдать стремительно уменьшающиеся корабли только на камерах заднего обзора, на сцену, эскадрилья за эскадрильей, начали выходить ударные машины: трудовые "Фульминаторы", простые и крепкие как ведро чугуна "Белые вороны", экзотические "Ягуары Шлахтгерет" и клонские штурмовики "Кара"...

В наушниках послышался голос Княжина:

– А я и не знал, что большая операция назначена, – говорил он как-то слегка обиженно. – Могли бы и сказать... Что им, трудно?

– "Что знают двое, знает и свинья". Слышал, небось, такую поговорку от братских немецких летчиков? – Озорно ответил Лобановский. – Хотели секретность сохранить.

– Я понимаю. Секретность, все дела... Но можно же было как-то... намекнуть?

– На-мек-нуть? Как тебе намекнуть, чучело? Тебе надо, чтобы во время завтрака к тебе повар с кухни вышел, сковородкой для яичницы тебя по затылку огрел и как будто невзначай заметил: "Да-а... Совершенно непонятно, Княжин, как вы принимать участие в операции будете, с такой-то шишкой?!"

– Не смешно совсем, – огрызнулся Княжин.

Лобановский промолчал, чтобы "не разжигать".

Эстафету досужей болтовни принял обычно неразговорчивый, как и подобает ветерану, Серега Цапко.

– Не знаю, Княжин, утешит тебя это или нет, но на правах старшего товарища обращаю твое внимание, что наш вылет по времени и месту увязан с основной операцией флота...

– Чего-о? – Переспросил Княжин.

– Увязан, говорю! Так что можешь гордиться! – Продолжил Цапко уже громче. – Хотя комкрыла Меркулов поставил нашей группе самостоятельную задачу "Лететь туда-то, искать таких-то", на самом деле нам явно отведена роль пробного шара... То есть мы своим пролетом вскроем для главных сил вражеские боевые порядки.

– А если нас... того? – Не унимался Княжин.

– Если нас "того", в школах, где мы учились, привинтят к стенам мемориальные доски. Вызолотят на них хризолином имена, годы жизни и портреты анфас, без намека на сходство... А нас самих, точнее, массогабаритный эквивалент нашего праха, с почестями захоронят на военно-космическом кладбище в поселке Николина Гора, что под Москвой. И на могилах наших вырастет...

– Лейтенант, задробьте, – жестко одернул моего друга Дофинов. – Знаете как буддийские монахи говорят? Завтра ты будешь там, где сегодня твои мысли. Мораль: не надо про кладбища.

"Поучи нашего Цапко-парашютиста щи варить", – подумал я, но промолчал.

Тем временем мы, набрав скорость сорок семь километров в секунду, неслись к Глаголу.

Сегодня с нами не было дальнозоркого "Асмодея". А значит, мы могли полагаться только на "Параллакс" – родной орлановский радар. (Присутствие в нашей группе двух "Громобоев" картины не меняло – их радары были послабее наших, что служило платой за громоздкий генератор защитного поля на борту.)

"Параллакс" был неплох, очень неплох. Но все-таки, при нашей скорости время гарантированной реакции на контакт с целью типа "флуггер" падало до ста секунд.

Поэтому я всю дорогу угрюмо помалкивал и сосредоточенно пожирал глазами экран тактического монитора.

И недаром!

Ладно бы появились цели типа "флуггер", то есть имеющие размеры хотя бы метров этак двадцать пять! Но! До поры скрытые своим фирменным интерференц-полем, чоругские планетолеты истребительного барража выпустили на нас... дископтеры, едрёный корень!

Маленькие вертлявые фиговины, засечь которые было в десятки раз сложнее, чем флуггеры!

Так что никаких ста секунд судьба нам не подарила. Рой красных меток вспыхнул посреди тактического экрана адским костром.

Парсер мгновенно рассчитал, что до наших смертельных объятий осталось двадцать шесть секунд!

– Эскадрилья, к бою! – Скороговоркой скомандовал я.

Одновременно со мной заорал Дофинов:

– Всем оставаться на курсе! Не отключать автопилот!

"Во всем слушайся Дофинова", – мелькнули в моем сознании слова Меркулова. Мелькнули, и враз усмирили мою командирскую гордыню. В принципе ведь, если по уставу, то что это за новости – командира дополнять?

– Эскадрилья, подтверждаю Дофинова! Держимся курса! Пилотам "Орланов" – переворот на сто восемьдесят! Ввести в действие огневые точки защиты хвоста! Режим – "автомат"!

"Орланы" крупнее других наших массовых истребителей – "Дюрандалей" и "Горынычей". Благодаря этому конструкторы смогли впихнуть в корму машины маленькую вертлявую лазерно-пушечную установку.

Она была слабовата против серьезного флуггера, но имела феноменальную скорострельность и ракеты сбивала отменно!