На корабле полдень

Я подумал, что дископтеры по своим ЛТХ ближе к ракетам, чем к флуггерам. И, пожалуй, только наша точка защиты хвоста будет в подобной ситуации полезна.

– Бьем кормовыми лазерами! – Повторил я для надежности. Все-таки на "Орланах" мы летали недолго, нужные автоматизмы в сознании еще не сформировались.

Бой на встречных курсах вспыхнул через секунду.

Дископтеры отработали по нам из своих диковатых одноразовых пушек-картечниц. Вслед за чем чоругские боевые роботы устремились к выбранным жертвам в стилистике героев анимэ-комиксов – камикадзе. Разве что не заорали в эфир "Ниппон банзай!"

Не стоит и говорить, что любое, даже касательное, столкновение с дископтером означало для "Орлана" или "Громобоя" мгновенную гибель.

Поэтому всё во мне буквально звенело от дурных предчувствий.

Выполняя указания Дофинова, мы не задействовали ни одного маневрового движка. Не отклонились от своих траекторий ни на сантиметр. Что, с моей точки зрения, предельно упрощало электронным мозгам дископтеров решение задачи встречи.

Но Дофинов был прав.

Мы стояли на своих траекториях как влитые. А вот дископтеры, попав под огонь наших кормовых лазеров – зафигуряли.

Они реагировали на обстрел настолько нервно (отрабатывали какой-то чересчур хитроумный алгоритм группового поведения), что с траектории сошли даже те боевые роботы, которые нашему обстрелу не подверглись!

В итоге вся эта камарилья прошла сквозь наш строй как дробь сквозь стаю воробьев.

Суммарная скорость сближения была у нас порядка семидесяти километров в секунду – поэтому мы не то что даже испугаться не успели, мы зафиксировать их взглядом не смогли!

Полсекунды назад нам в лицо мчалась неотвратимая смерть. А уже через секунду – смерть растворилась в непроглядной черноте за кормой.

Как поется в популярной песне, от которой два сезона тряслась и стонала наша общага:

Вчера с тобой мы шуба-дуба,

Теперь же вот – расстались грубо...

Затем на закраинах тактического экрана на полминуты показались сами чоругские боевые планетолеты. Но эти достаточно крупные корабли размером с наши "Андромеды" просто не успели как следует разогнаться, чтобы перехват был успешным...

Авантюрный план Меркулова-Дофинова воплощался в жизнь. Мы лихим кавалерийским наскоком прорвали чоругский барраж. А немногочисленные паладины ягну, как мы и надеялись, устрашились двух "Громобоев" с их великолепным защитным полем...

Следующим испытанием для моих нервов должна была стать атмосфера Глагола. Мало того, что мы собирались пройти ее с неприличной для серьезных мужчин торопливостью, так еще в конце нам предстояло падение прямиком в эту их "трешку"...

Об аномальном гравимагнитном стационаре я старался думать как можно меньше. Припоминаю, мой самый близкий, а ныне покойный друг Коля Самохвальский любил повторять, особенно выпимши, что, по его скромному мнению, все проблемы в жизни человека – от переизбытка у него атеизма. Ну то есть от того, что человек думает будто Бог не знает о тех сложных жизненных ситуациях, в которых человек оказывается.

А если вдруг отбросить атеизм и принять, что Бог все-таки знает... То получается, что бояться нечего!

Если Бог решил, что твое время на земле вышло, что пора тебе отправляться "в место ситное, место злачное", то всё, дергаться поздно. И наоборот: если Бог заключил, что ты, в сущности, незлой и полезный парень, и надо тебе дать еще пожить-потрепыхаться, то, уж будь уверен, выйдешь невредимым из всякой передряги!

Заметьте, дорогие друзья, когда такие вещи говорит кадет, учащийся второго курса, пусть даже отличник, верить не хочется. Мало ли что кадету в голову взбредет! (Я вот, когда был кадетом, считал, что если война и случится, то между Россией и какой-нибудь другой земной директорией, а уж никак не между Объединенными Нациями и клонами!)

А вот когда о военно-прикладной теологии рассуждает человек, который в открытом космосе самолично болтался в одном скафандре, без особой надежды на спасение, человек, потерявший любимую... В общем, я вам советую прислушаться.

Возвращаясь к "трешке", скажу: я надеялся, что Бог уж как-нибудь там устроит. Всё равно мы, пилоты Российской Директории, аномалиями Глагола управлять никак не умеем.

...Атмосфера.

Парсер рапортует о повышении температуры.

Лобановский – чисто от нервов – несет какую-то чушь.

Мы движемся под непривычно острым углом к вертикали. Это, ясное дело, чтобы как можно меньше пробыть в возможной зоне поражения неприятельских огневых средств.

Самое обидное, что, по данным наших радаров, в радиусе ста километров активности противника нет!

Конечно, Глагол планетка непростая. На ней легко представить такие аномальные зоны, в которых не то что десяток паладинов, а целый астрофаг останется невидимым для радаров.

Но все-таки что-то свербит, что-то нашептывает мне: "Скорость можно было бы и сбросить... Лететь нормально, без выпендрёжа..."

Я волевым усилием заставляю внутренний голос заткнуться. И придерживаться плана, предложенного Дофиновым.

Температура на передних кромках крыльев моей машины доходит до круглой цифры – 1200 градусов по Цельсию.