На корабле полдень

— Я законсервировал тела друзей. Теперь помогаю их душам отправиться в доброе посмертие… Мой народ знает: чтобы душа побыстрее обрела новое, подходящее тело, тот, кто сопровождает тело в последний путь, должен съесть всю еду, которую собирался съесть умерший в ближайшие шестнадцать дней… Мы с погибшими товарищами набрали с собой чрезвычайно много вкусной еды. И теперь, как видишь, мне приходится нелегко!

— Ты кушаешь свои желтые дневные пирожки? — Попробовал блеснуть эрудицией я.

Но мои слова чоруга, похоже, не позабавили, а шокировали.

Он забормотал что-то паническое и даже на пару минут выключил свой переводчик.

Клешни Мебарагеси начали суетливо подрагивать, глаза забегали…

Нервничает? Приступ неведомой болезни? Я был невежлив? Или просто вышли на связь товарищи?

К счастью, вскоре чоруг совладал с собой:

— Мне не положены желтые дневные пирожки, друг. Ведь я не капитан улья, и я имею только четвертый ранг. Посмотри на мой стол. Здесь есть и спиральки целомудрия, и ракушки добронравия! Есть даже красные дневные слойки… Но желтых дневных пирожков здесь нет! Я никогда не ем запрещенное для своего ранга!

— Извини, Мебарагеси. Я не хотел подвергать сомнению твое законопослушание. Просто один чоруг, близкий друг моей жены Татьяны, частенько ел эти пирожки и потом хвастал об этом Татьяне…

— О-о… Твоя жена высоко летает! — Заметил чоруг, как мне показалось, впечатленно. — Тебе повезло — тебя полюбила высокоранговая самка!

Однако я всё же сумел вернуть разговор в нужное мне русло. Для этого мне пришлось призвать на помощь все свои дипломатические способности.

— Дорогой, многоуважаемый Мебарагеси… Ты рассказал мне о том, что твои друзья погибли. И я скорблю вместе с тобой, ведь это и впрямь очень печально! В то же время я считаю возможным сказать тебе, что пришел сюда не из праздного любопытства. Но потому, что ищу своих товарищей, которых я обещал забрать сегодня с этой планеты. Моих товарищей было четверо. Их звали Дидимов-Затонский, Лягоев, Епифанов и Засядько. Может быть, ты знаешь что-нибудь об их судьбе?

Чоруг отправил в рот лакированно-гладкую, блестящую пружинку — не иначе как «розовую спиральку целомудрия». Затем еще одну. И ответил:

— Я знаю, о ком ты говоришь. Несколько дней назад твои товарищи пришли в этот лагерь. Они были ранены в разные места. Их одежда была как грязь. Их лица поросли шерстью. Мне было очень жаль их. Я дал им немного дистиллированной воды, которую сделал мой преобразователь… Жаль, они отказались от красных дневных слоек… Впрочем, в заброшенном лагере они что-то нашли для себя. Они еще несколько раз ко мне приходили… Просили лекарство антибиотик. Просили дать им воспользоваться узлом связи моего планетолета. Я позволял им всё, ведь я помню, что наши народы очень похожи…

Пока он всё это мне рассказывал, у меня глаза на лоб лезли. Надо же, он и впрямь знает!

Вот уж действительно сериал так сериал! И главное, почему мы с этого не начали? Ведь это же самое важное!

— А потом? Что случилось с этими людьми потом? — Жадно допытывался я.

Чоруг сделал из клешней домик над головой. И замолчал.

Не знаю, что этот жест значил в словарях ксенологов. Но в моем личном словаре он означал одно: «Полный пэ».

— Говори же! — Потребовал я.

— Потом прилетели вооруженные грубые люди! Они быстро забрали тех, которых ты ищешь…

— А куда они их забрали, ты случайно не знаешь?

— Знаю, — отвечал чоруг. — Место называется «башня из красного пенобетона».

«Он имеет в виду Лиловую Башню!» — Вспыхнула у меня в мозгу догадка.

То, что названия цветов в переводе «Сигурда» рассогласованы, меня совершенно не удивляло: цивилизация чоругов выросла под красной звездой, наша — под желто-оранжевой. Поэтому, хотя глаза наши похожи, одну и ту же длину оптической волны мы не только называем по-разному, но и воспринимаем неодинаково!

— А на чем они прилетели, эти грубые люди? На флуггере? На вертолете?

Мебарагеси задумался — как видно, сортировал свои рачьи представления о нашей технике.

— Нет. Это был такой аппарат… Похожий на ваш вертолет… Но только не вертолет. Летал очень низко. И медленно.

— Танк? — Не удержался я от дурацкого вопроса, вспомнив древний, как сама Российская Директория, анекдот.

— Нет. Он летал.

— А чем тогда их аппарат не был похож на вертолет?

— Тем, что ему не приходится крутить вал с лопастями для создания подъемной силы, — с адской точностью ночного кошмара отвечал чоруг. — Лопасти создавали тягу, да. Но в воздухе он держался без их помощи.

— Значит, их аппарат летал на каких-то аномальных принципах? Может быть, на аномальных веществах?

— Все принципы и вещества нормальны, я не понимаю человеческую категорию аномального. Но мне не дано знать, что такого в их аппарате… — мне показалось, чоруг вздохнул. Дескать, осознаю свою ограниченность и печалюсь о ней.