На корабле полдень

За моей спиной засверкали разноцветные молнии — то были вспышки инопланетных лазерных ружей и лазерпушки «Стилет», из которой огрызался героический Дофинов.

На несколько секунд я совершенно оглох — над моей головой пронесся стремительно взлетевший Пак.

Ну хоть кто-то послушался!

Хорошо, что он взлетел. Сейчас сделает вираж и пройдется по головам бишопов вольфрамовым ливнем!

Само собой, мне было не до надевания скафандра «Гранит-3» — как и всем нам. Пилотское кресло моего «Орлана» еще ползло вниз по направляющим, а я уже плюхнулся в него, застегнул сбрую страховочных ремней и, не целясь, выпустил еще одну обойму «Тульского Шандыбина» в бишопа, который искалечил «Орлан» Цапко.

Между тем мой горячий малороссийский друг, прикрываясь толстым ножом бульдозера от лазерных залпов инопланетянина, мчался на него как рыцарь на дракона.

Я попытался воззвать к разуму Цапко.

— Серега, ты меня слышишь? — Заорал я. — Немедленно выпрыгивай и беги ко мне! Пока не поздно!

Куда там…

— Сейчас его прикончу — и прибегу! — Выплюнул в эфир упрямец Серега.

Удивительно, но он почти добился своего!

Нож бульдозера прошел в считаных сантиметрах от брюха бишопа!

Но, конечно, инопланетный спецназовец был достаточно ловок, чтобы не стать жертвой неповоротливого железного варвара.

Ягну отскочил вбок. И, выбросив плети щупальцев, вырвал яростно брыкающегося Цапко из кабины.

Внутри меня всё онемело.

Хотя я был уже на своем пилотском месте и даже запустил реактор «Орлана», нужны были еще минимум пятнадцать секунд, чтобы лазеры смогли дать первый импульс. За эти пятнадцать секунд, осознавал я, бишоп уверенно намажет на хлеб моего второго — после покойного Кольки Самохвальского — лучшего друга.

Допустить, чтобы мой второй лучший друг погиб у меня на глазах так же, как это случилось с Колей, который до сих пор снится мне ночами, я, понятное дело, не мог.

Хотя индикатор прогрева реактора не дошел и до середины шкалы, я сбросил шасси со стояночных тормозов.

Выдал зажигание на кормовую группу ориентационных дюз — они умеют питаться от аккумуляторов.

«Орлан» радостно рыкнул, побежал вперед. Вспыхнули посадочные фары.

Ослепленный ягну замер, вперившись в меня шестью разнокалиберными объективами своих техноочей.

Серега сразу же воспользовался замешательством противника. Он перехватил пистолет в левую руку и выпустил очередь в упор по приметному сочленению двух бронесегментов — я бы назвал его «подмышечным», хотя истинные ягнуведы меня наверняка засмеют.

Импульса очереди хватило, чтобы враги разлетелись в разные стороны.

Цапко упал на спину под гусеницу замершего бульдозера, а бишоп шмякнулся на сноп арматурных прутов.

Конечно, победой назвать это нечаянное спасение было нельзя. И всё еще имело шансы кончиться трагично…

…Но, разметав в стороны створки ворот, из эллинга выкатился многоцелевой строительный комбайн «Ботур». (Мне прекрасно известна эта щекастая приземистая машина, поскольку в бытность свою кадетом, вынужденным трудиться даже в летние каникулы на космодроме Колчак, я был приставлен к такой машине на долгих два дня.)

Все три алмазных бура «Ботура» безостановочно вращались, наполняя визгом инопланетную ночь.

И, надо отдать должное тому, кто сидел за рычагами, дело он свое знал!

Три алмазных меча синхронно обрушились на бишопа.

Лишь один бур, оскользнувшись, ушел в грунт.

Два других пробили кирасу бишопа и, казалось, почти не испытывая сопротивления, прошли инопланетянина насквозь.

Тварь издохла где лежала — без единого звука, не шелохнувшись.

Позднее, когда я узнал о ягну больше, я понял, что причиной смерти того бишопа стало не столько поражение жизненно важных органов, сколько отравление кислородосодержащей атмосферой, которое проистекло от сверхбыстрой разгерметизации панциря…

Но какая разница?! Тварь сдохла — и ура!

Я завопил от восторга и едва успел остановить свой «Орлан» перед бульдозером.

Встал и строительный комбайн «Ботур».

Из него выскочил и подбежал к Цапко… мой атлантический друг Данкан! Ну дает! Ну могуч! В нужное время в нужном месте! И ведь уже в который раз!

— Сергей! Ты… находишься… здоров?

— Да не кашляю вроде, — проворчал Цапко (я, конечно, слышал это по рации).

— Тогда поздравляю! Конгретьюлейшнз! Мы взяли сверху! — Кричал Данкан.

Он был на боевом взводе — глаза его сияли, румяное лицо светилось счастьем. Вот оно — упоение в бою!

— Ты молодец! Жизнь мне спас, — Цапко сердечно обнял Данкана. Я вдруг заметил, что Серега выше Данкана на две головы. — Я теперь твой должник… Но после войны, я уверен, должок тебе верну. Еще и с походом.

— Я на русское гражданство документы подал, — зарделся Данкан. — Мне нужны поручители… Будешь мой поручитель, пожалуйста?

— Почему нет? Пиши меня, без колебаний! Я тебя и по русской истории натаскать могу перед экзаменом, если нужно.

— И это нужно, — Данкан смущенно вперился в пол. Что называется, «так кушать хочется, что даже ночевать негде».

— В общем, сейчас нам лететь пора… Пока командир, — Цапко показал в сторону моей кабины, — мне выговор с занесением не закатал. — Но вообще будем на связи… Как говорят у тебя на родине, «Окей»!