На костылях любви

Решение было принято, и подготовка к похищению началась. Кроме того, необходимо было как-то уладить вопрос с родителями артиста. С театром проще – там начинался летний отпуск. Но родители могли поднять шум и инициировать начало розыскных мероприятий. Это требовалось пресечь на корню. Из всех способов папа знал только два: первый – физическое устранение препятствия и второй – деньги. Тут он тоже решил пойти привычным путем – дать родителям юноши хорошие отступные, чтобы просто помолчали несколько недель и вели себя тихо и разумно. За пару-то миллионов!..

Глава 2 Похищение

Итак, в голове всесильного папы сложился сценарий, а «сыграть» первый акт этого любовного детектива – то есть похищение артиста – не составляло никакого труда.

Все было намного проще и скучнее, чем показывают в кинобоевиках. Ну, поехал парень после традиционного перед отпуском сбора труппы домой, в свой невеселый спальный район. Ну, брел не спеша по довольно пустой улице в непозднее еще время, бормотал про себя, а иногда и вслух сцены из своей новой, только что полученной роли; ну, тормознул возле него черный «сарай» – джип «лендровер»; ну, степенно вышли из него двое ничем не примечательных мужчин, даже не качков; ну, попытался он сопротивляться, в обманчивой уверенности, что лихо умеет драться, – да ведь так называемая сценическая драка только эффектна, но никак не эффективна, поэтому двумя простыми движениями его успокоили, затолкали в джип, усыпили каким-то уколом, и очнулся он только через несколько часов в красивом загородном доме, красоту которого и пейзаж за стенами оценить, впрочем, никак не мог, поскольку оказался в небольшой комнате с мягкой мебелью, кондиционером и без окон. Так началось двухнедельное заточение Максима, причину которого он выяснил уже на следующий день.

Он действительно не понимал: за что и почему с ним обошлись таким образом? И девчонку, зашедшую в его «камеру» на следующий день, не узнал. Да и с какой стати он должен был ее узнавать, если она когда-то попросила у него автограф, а он глянул на нее как на предмет далеко не первой необходимости. Хотя, соответствуя спектаклю «Фанфан-тюльпан», она тогда пришла с красивым букетом отборных тюльпанов. Таких поклонниц после спектакля у него было уже предостаточно – десятки, если не сотни.

Она попыталась напомнить ему о себе и о том эпизоде. Он не вспомнил, но, сделав вид, что вспомнил, презрительно процедил:

– Отомстила, значит…

– Нет-нет! – заторопилась влюбленная девочка с большими возможностями. – Я не мстить, я познакомиться…

– Вот таким бредовым путем? – осведомился герой.

– Да не я это!.. Это папа так решил, – заплакала она.

– Значит, твой папа – просто урод, – подытожил Максим.

– Он не такой, нет! Он просто очень меня любит и готов на все, чтобы облегчить мои страдания, – перешла вдруг девчонка на высокий стиль старинных женских любовных романов, и голос ее возвысился и патетически зазвенел под сводами тюремной пещеры несчастного узника, жертвы собственного искрометного таланта и нездешней красоты.

И место заточения, как и полагается, тут же огласилось ее глухими, довольно театральными и все же искренними рыданиями, которые должны были пробудить в узнике если и не сострадание, то хотя бы любопытство.

Любопытство было проявлено: Максим поинтересовался, что за горе такое овладело юной девушкой – судя по всему, дочерью весьма богатого и могущественного папы, который решился даже на такую уголовщину, как похищение человека.

– Вернемся к страданиям, – сказал он, вплотную приблизившись к вздрагивающей от рыданий девушке. – Что случилось? В чем причина?

– В тебе! В тебе!!! – внезапно взвыла девчушка и бросилась на шею неосторожно подошедшему так близко кумиру своих грез и идеалу – в ее представлении – мужской привлекательности.

С трудом оторвав от себя возбужденное тело этой (как он уже решил про себя) фанатки и психопатки, Максим терпеливо подождал, пока она успокоится. Потом девица, по-детски всхлипывая, рассказала, что вот уже три года сходит по нему с ума и ничего не может с собой поделать. Пробовала, мол, разными способами (и с помощью папы) его забыть, но ничего не вышло: горе ее росло и стало всепоглощающим. И тогда отец решил… Что было дальше – он уже знает.

– И что теперь-то? – резонно поинтересовался Максим. – Так мне и сидеть тут, пока я тебе… – На этом месте он помолчал, но все-таки продолжил: – Пока я тебе не отдамся?

Он хмыкнул и посмотрел на нее, надеясь, что она правильно оценит театр абсурда, в который он неожиданно угодил.

– Не нужно! Нет! Ты что?! – заверещала она. – Никто тебя тут насиловать не собирается!

Максим опять ухмыльнулся от навязанной ему роли, которую обычно исполняют девушки, попавшие в лапы сексуального маньяка.

– Вот спасибо, – с глубоким сарказмом в голосе, который прямо-таки убивал всех его фанаток, промолвил он. – Значит, насиловать не будешь?..

– Не буду, – серьезно ответила она. Смутилась и опустила голову.

– А что будешь?