На краю

Первыми бухту Золотой Рог обследовали англичане в 1856 году. Шла Первая Восточная война[51]. Союзный флот гонялся за нашей эскадрой, драпанувшей из Петропавловска-Камчатского так ловко, что противник сбился со следа. Военный корабль «Винчестер» изучил бухту, британцы назвали ее Порт-Мэй. После них Золотой Рог долго не видел европейцев. В 1859 году сюда пришел русский транспорт «Манчжур» и сделал первые промеры глубин. Следом фрегат «Америка» доставил генерал-губернатора Восточной Сибири Муравьева-Амурского. Бухта ему очень понравилась, и он принял решение основать здесь порт, воскликнув с пафосом: «Отсюда владеть Востоком!» Так будущий город получил название. Его высокопревосходительство несколько поторопился. Лишь 2 ноября 1860 года, согласно Пекинскому трактату, эти берега, как и весь Уссурийский край, отошли к России. Но Муравьев-Амурский не любил тянуть кота за хвост. Отложив дипломатию, он послал в бухту все того же неутомимого «Манчжура». 2 июля транспорт высадил на берег сорок нижних чинов 3-й роты 4-го Восточно-Сибирского линейного батальона под командой прапорщика Комарова. Это и были первые владивостокцы.

Военный пост не сразу превратился в главный город края. Ему постоянно мешали конкуренты. На эту роль претендовали сначала Охотск, затем последовательно Аян, Петропавловск-Камчатский и Николаевск. Лишь в 1871 году сюда решили перенести главную базу Сибирской военной флотилии, морское ведомство и резиденцию военного губернатора. В 1880-м военная база получила статус города. Главный же толчок к развитию Владивостока произошел в 1891 году, когда было решено привязать его к Великому Сибирскому пути. Первые рельсы были уложены в мае в присутствии наследника, нынешнего государя.

Строить дорогу поручили каторжникам. Тут же начались побеги, крупные преступления, зверские убийства и многочисленные грабежи. Жители города чувствовали себя как в осаде. Только когда зарезали французского мичмана Руссело, власти спохватились. Три главных злодея были схвачены и повешены, а на строительство вызвали китайцев. За два года завербовались тридцать пять тысяч человек, к ним приехали семьи, и лицо Владивостока надолго приобрело желтый оттенок.

Спокойной жизни у города, стоящего на краю земли, считай, что не было. В 1900 году вспыхнуло восстание боксеров и возникла угроза их нападения. Были мобилизованы запасные, многие мирные жители встали под ружье. А китайцы, наоборот, массово вернулись на родину. Рост цен еще больше подхлестнул смуту. Пошли в рост сахалинцы, давно облюбовавшие эти места. Сначала на Первой Речке власти поселили тридцать пять семейств ссыльнокаторжных, прибывших с Сахалина без права возвратиться в Россию. Им поручили грязные работы по городскому хозяйству. Очень быстро там возникла Каторжная слободка в сотню домов, клоака, в которой преступники чувствовали себя как дома. Беглые, дезертиры, поселенцы — все стремились сюда. Полиция сбилась с ног. Она подозревала, что в слободке сложилась целая преступная «сахалинская» организация численностью до двухсот человек, с централизованным сбытом краденого и специализацией. Изготовление фальшивых денег, подделка паспортов, тайное винокурение, кражи, разбои — на все имелись подходящие люди…

Сперва казалось, что всплеск преступности — явление временное, вызванное волнениями у соседей. Но армия разбила восстание в Китае, а проблемы Владивостока остались. Сахалинцы вошли в полную силу. Каждую неделю на улицах находили трупы с признаками насильственной смерти. Новый базар на Семеновском покосе стал центром контрабанды и главным местом сбыта краденого. Миллионка сделалась одним громадным притоном, в котором процветали опиекурение, азартные игры и тайная проституция. Матросская слободка составила достойную конкуренцию Каторжной по числу притонов и пьянству. Из своих нор за городом во Владивосток наведывались хунхузы и грабили соотечественников средь бела дня. Возле Минного городка неизвестные регулярно убивали прохожих. На углу Арнаутской и Пологой по утрам то и дело подбирали трупы: людей опоили «травкой», ограбили и бросили на улице…

Полиция не могла или не хотела переломить ситуацию. Доходило до удивительных вещей. На Суйфунской, напротив городского полицейского управления открылась дешевая столовая. Правоохранители ходили туда обедать. Покуда не выяснилось, что кормят там для прикрытия, а на самом деле это фабрика по производству фальшивых паспортов. И держатели столовой — бывшие ссыльнокаторжные с «мертвого острова». А на Фонтанной напротив Четвертого полицейского участка сахалинец Сличенко открыл кабак, ставший главным приютом для воров и грабителей. Пристав видел в окно, что там творится, и не ударял пальцем о палец…

Даже пираты собственные имелись! В бухте Холувай на Русском острове они устроили тайный лагерь и на лодках грабили мелкие суда, идущие во Владивосток из Посьета, Песчаного и других мест. Пришлось патрулировать подступы к Золотому Рогу миноносками…