На краю

— Те, коих вы ловите, сами бывшие сахалинцы, верно? И тут у них беспременно имеются знакомые. Черт черта по лапке узнает! Вместе сидели, или ссылку отбывали, или железную дорогу строили. А там стачка: свой своего не выдавай. Это один путь.

— А второй? — чуть не крикнул Азвестопуло. Урядник посмотрел на него и обратился к статскому советнику:

— Второй еще хуже, ваше высокородие. Могли они ехать и на ямских лошадях, через пост. Только в тот день, когда заместо меня другие в кордоне стояли.

— Понятно, — снова сообразил Лыков. — Ты честный служака, но такие не все. Здесь откуда людей в полицию нанимают? Из местных?

— Так точно.

— А местные — те же бывшие арестанты, правильно?

Урядник удивился:

— Где же в наших краях других напастись? Кого ни возьми, или сидел в каторге, или батька его сидел, или дед. А сам он ежели и миновал по малолетству, то все одно в тюрьме под нарой вырос. Насмотрелся и, так сказать, впитал. Обычаи блюдет.

Помолчав, Прияткин спросил:

— Деньги у этих двоих есть?

— Есть, — ответил Алексей Николаевич.

— М-да… Ежели так, они могут быть уже в Николаевске. И я зря здесь сопли морожу… Купили караул да проехали.

Лыков приказал помощнику:

— Тащи сюда штоф.

Тот замешкался, но потом сходил за водкой. Вчетвером они зашли в помещение станции. Прияткин кивнул смотрителю, тот живо расставил на столе оловянные стопки, хлеб и нарезанную тонкими ломтиками печенку.

Статский советник лично разлил водку и махнул свою порцию. Остальные охотно последовали примеру начальства.

— Скажи, где они могут спрятаться? Вот ты — где бы их искал?

— А на Сахалине, — без раздумий ответил урядник.

— Почему там?

Нижний чин глянул в потолок и мотивировал:

— Город у нас маленький, вшивый, можно сказать, городишко. Зима, промыслы рыбные закрыты, народ с них разъехался. Людей на улицах по пальцам пересчитаешь. Два фартовых человека рано или поздно попадутся на глаза.

— А чем лучше на Сахалине?

— Там есть где спрятаться.

— Ой ли? — усомнился Алексей Николаевич. — Каторгу закрыли, людей на улицах тоже по пальцам сосчитать можно. Да и улиц на острове почти нет.

— Об этом и речь! В селениях можно укрыться.

— Вот приехал я, скажем, в Ново-Михайловку, где Почтарев учился воровать. И куда пойду? В те избы, у которых из трубы дым идет. Таких немного, зараз все обыщу. Как он спрячется? В снегу под елкой? След укажет.

Урядник почесал нос и молча пожал плечами. Он словно хотел сказать: тебе поручено, ты и лови, а мое дело маленькое. А Лыков начал понимать, что найти двух негодяев будет труднее, чем ему сперва подумалось. Здесь бывшие сахалинцы как у себя дома! Люди вокруг прошли ту же школу, что и Большой Пантелей с Чумой. Полицию ненавидят, за доносы убивают безжалостно.

— Ладно, Прияткин, счастливо оставаться. Господа, едем!

После Воскресенской река делала крутой изгиб влево, и дорога срезала его напрямки, сразу выходя к Денисовке. На исходе четвертых суток кибитки остановились у гостиницы «Амур» на углу Соборной улицы и Первого Чныррахского проспекта. Команда преследователей, едва перебирая ногами, заползла внутрь. От стойки к ним метнулся парень, подхватил чемоданы.

— Заселиться изволите? Места есть-с.

— А баня, баня есть? — рыдающим голосом поинтересовался Азвестопуло.

— И баня имеется, с дубовыми вениками. Сейчас прикажу парку поддать-с. Сразу пойдете?

Статский советник бросил на стойку полуимпериал:

— Сразу. Неси туда ужин с водкой. Водки чтоб побольше…

— Восточный массаж не желаете? Как раз есть три японки. Мастерицы! Можем и русских предложить, а то китаянок-с.

— Не сегодня, малый, не сегодня. Четыре дня в санях — какие японки?

Николаевск знавал лучшие дни. Он был основан на левом берегу Амура в двадцати пяти верстах от устья самим Невельским как военный пост. Это случилось в 1850 году, и уже через шесть лет пост был объявлен городом. В этом качестве он быстро вырос в главный порт и столицу Приморья. Здесь расположились военные и гражданские власти, корабли Сибирской флотилии. Но в 1870 году карьеру Николаевска подрубили под самый корень. Главный порт и столицу области перевели во Владивосток. Отставленный центр начал хиреть так же быстро, как прежде развивался… Когда через двадцать лет через него на Сахалин добирался Чехов, в городе едва насчитывалась тысяча жителей. А брошенных домов имелось больше, чем жилых.