На краю

— Сейчас что, сейчас служить можно… А я пришел в полицию десять лет назад — вот тогда было страшно. Как старатели с приисков в город придут — хоть на улицу не выходи. И Сучанские каменноугольные копи на зиму закроют, людям опять негде приткнуться. И начинают они кормиться разбоем… В месяц до десяти убийств! Особенно в Железнодорожной слободке шалили. А мост через Раковку, по-возле станции? Там даже днем резали. Ночью полицейский пост двумя солдатами усиливали, но они и втроем боялись от будки удаляться, прохожих убивали чуть не на их глазах. Сахалинцы выходили на поселение, ехали сюда и сбивались в банды. Жуть! На поезде вырвутся в Артур или Харбин, даже и во Владивосток, зарежут кого хотят и сюда укрыться. Ищи тут. Слышали, может, как четверых повесили за такие проделки? В девятьсот третьем году, я их и поймал с товарищами. Не люди были — звери. На станции Иман убили почтово-телеграфного чиновника Веслонова вместе со всем семейством, детишек покромсали. А в Харбине — семью аптекаря Мееровича, тоже четверых, с маленьким.

— Мы сейчас похожего ловим, — проговорился Азвестопуло. — Он садист, мучает жертв и дрожит при этом от удовольствия.

— Да? Ну, ну…

Хмель с надзирателя как ветром сдуло. Он посерьезнел и перешел на сельтерскую. Потом спросил:

— С ним еще Большой Пантелей?

— Да.

— Он о прошлом годе на спор поднял в депо колесный стан. А в нем двадцать пудов весу! Как же мы его брать будем?

Грек кивнул на шефа:

— Алексею Николаевичу поручим, он специалист по таким здоровякам.

— Неужто?

В глазах надзирателя появилась смертная тоска. Был конь, да изъездился, понял Лыков. И ободрил уставшего от неблагодарной службы человека:

— Вы, Михаил Макарыч, будете в арьергарде. С конницей прискачете. Мы с моим помощником застоялись, заскучали, хотим кости размять. Только нарисуйте, где парадная дверь, где черная и как номера соединяются с пивной.

Крамарчук обрадовался и живо набросал план местности. Выходило, что нападать на «Хинган» лучше через пивную. Там был проход для своих, который не охранялся.

Когда стемнело окончательно, Насников привел в «Гранд-Отель» командира полуэскадрона штабс-ротмистра Згорокелевича. Именно ему поручили подкрепить полицию.

— Сколько вам понадобится времени, чтобы долететь до конца Занадворовской?

— А откуда лететь будем? — деловито осведомился офицер.

— От Китайского базара.

— Т-э-экс… В темноте, да рысью… У нас в городке стоит Третий Сибирский полевой воздухоплавательный батальон. Может, они полетят? Им сподручнее. А нас подвесят снизу на вожжах…

Весельчак штабс-ротмистр понравился сыщикам. Он быстро уяснил задачу и обещал «успеть спасти ваши никчемные жизни». После чего двинул как ни в чем не бывало в офицерское собрание. А полицейские начали чистить браунинги. Затем они кое-как уговорили Олега Геннадьевича накинуть сверху штатскую шинель. Тот отказывался, говоря, что по уставу не положено. А идти по бандитской слободке ночью и сверкать золотыми погонами положено, возражали питерцы. Вы же всех распугаете…

Когда трое храбрецов вышли на Занадворовскую, Азвестопуло стал подначивать начальство:

— Алексей Николаевич, Пантелеймон Погибельцев двадцать пудов поднял на спор. А вы у нас после ранения, поди, и девятнадцать не поднимете? Помочь вам? Я его одной левой!

Насников шел серьезный, напряженный и удивлялся легкомысленности коллежского асессора. Лыков решил его успокоить:

— Он всегда такой перед делом, и правильно. Нечего дрейфить. А вы поверьте моему опыту: никто Чуме на помощь не придет. У них не принято. Вся хваленая взаимовыручка — только болтовня. Стоит мне пальнуть в потолок, фартовые побегут прочь, как тараканы. В окна с перепугу полезут! И из пивной, и из номеров. Кавалерия подоспеет к шапочному разбору.

Разумеется, так и вышло. Никто не ждал, что в осиное гнездо явятся только три человека. События развивались стремительно. Лыков шагнул в пивную первым. По закону заведению полагалось быть закрытым, но полтора десятка мужиков разбойного вида мешали пиво с водкой и громко разговаривали. Увидели незнакомцев и замолкли. Не обращая на них внимания, статский советник вел помощников через грязный зал. Бандиты недоуменно пялились. Один подумал-подумал и встал в проходе. Лыков взял его за ворот:

— Тебе чего, дурак?

— А…

— Брысь!

И отбросил смельчака в угол. Трое быстро шмыгнули в дверь, ведущую из пивной в номера. За их спиной послышался топот: фартовые бросились вон из заведения. Этот шум чуть не испортил все дело. Когда арестная команда вошла на этаж, из конца коридора в них выстрелили. Пуля пролетела между поручиком и статским советником. Тут же грянул ответный огонь. Низенький человек, плохо различимый в свете одинокой лампы, опрокинулся на спину и задрыгал ногами…

Через несколько минут, обыскав весь этаж, полицейские с разведчиком собрались у входа. Оказалось, что они застрелили Ударкина. А Погибельцева с Почтаревым в номерах нет. С улицы раздался стук копыт и следом бодрый голос Згорокелевича:

— Ну, быстро мы прилетели? Господа, вы целы?

Лыков за ноги вытащил на крыльцо труп бандита с птичьей грудью: