#на_краю_Атлантики

– Неужели жизнь стоит меньше, чем эти несчастные 600 евро? Да даже не 600, а 300, если сразу оплатить со скидкой! – прервала его высокие рассуждения Алина. В голосе ее слышалась какая-то всечеловеческая безысходность, распространявшаяся не только на ее жизнь и судьбу, но и на судьбы всех людей. Она будто не думала о словах мужа, только раздражавших ее теперь. Она думала о чем-то своем, сокровенном, невысказанном.

Полицейские вглядывались в буйное покрывало океана, изрезанное скалами и камнями, светили фонариками и надеялись увидеть в нем всплывшего человека или то, что осталось от него, совершенно забыв о других задержанных.

– Быть может, это были его последние 300 евро, – ответил Константин. – Работал на туристов, а сейчас оказался без работы, без туристов, еще и без свободы. Попробуй прокорми семью на 500 евро, когда аренда квартиры в самом лучшем случае – 300 евро в месяц.

– Все это как-то неправильно, как-то бесчеловечно, – сказала Юля, возмущаясь и повышая голос. Ее тронула эта бессмысленная смерть, и ей хотелось, чтоб полицейские слышали, чтоб они знали, что она винит их, пусть они и не поймут ее языка. Это было так неожиданно для обычно тихой Юли, что Алина и Костя замерли и слушали ее, не перебивая. – Не они, простые люди, виноваты во всем, не они затеяли эту кашу, так почему расплачиваются только они? Почему их выставляют крайними? Почему старика, который пошел в одиночный поход в горы на Тенерифе, увидели с вертолета – и теперь ему выставили штраф? Что он совершил против людей? Кого обидел? Кого убил, ограбил? Для чего сейчас этот молодой юноша, чей-то сын, чей-то муж, чей-то отец, должен был отдать жизнь океану? Для чего эта нелепая смерть?

Озадаченные полицейские вернулись наконец к ним. Казалось, они были смущены, но не очень расстроены. Поняв, что от задержанных не добиться ни документов, ни испанской речи, они все же отпустили их. Но не из-за благородства и доброты полицейских, увы, все объяснялось намного проще, как потом узнали все взрослые: по закону полицейские обязаны были предоставить переводчика, а это были лишние трудности для них, ведь проще было отпустить иностранцев и продолжить ловить соотечественников, чтобы выписать как можно больше штрафов и получить премии.

Все шестеро побрели домой в угрюмом молчании. Пропасть ночи затягивала в свою тихую безысходность, она смотрела на них со всех сторон своими пустыми глазницами, пророчащими непреодолимость и необратимость смерти. Раз свершившееся нельзя исправить. И когда-нибудь так скажут о каждом из них. Жизнь была коротка – ох как она была коротка! – и лишь острые скалы и буйные волны могли вполне донести до сознания весь ужас и изуверство ее конца.

– Я скажу тебе, Юля, для чего нас выставляют преступниками, – сказал Костя, когда они уже подходили к дому. – Век цифровых технологий. Мы сами отдали им все права на себя – купили мобильники с отслеживанием наших данных, с прослушиванием. Сами снабдили их всей информацией через госуслуги и другие платформы. Так кого винить теперь? Самые свободные существа на земле – это животные, это океан, это…

– Это наш отшельник Милош, – сказала Алина, немного раздражаясь. Казалось, она говорила, потому что не могла не сказать, но все это обсуждение ей надоело. Костина словоохотливость все больше действовала ей на нервы, которые и без того были обострены. – Его что штрафуй, что не штрафуй – у него и прописки нет, он не будет платить, и они его не заставят. А главное, где заканчиваются границы его жилища? Он живет в скале, его подушка – камни, одеяло его – гладь океана, развлечения его – это охота на рыб, кальмаров, крабов. Человек, у которого ничего нет, свободнее всех людей, вместе взятых. Его не сковать.

– Потому что он слишком много времени провел в тюрьме, – ответил Константин, – а после освобождения выбрал свою свободу, иную, чем у нас, первородную. А что, – вдруг засмеялся зло Костя, – историки предрекают, что к концу века большинство людей будет жить, как Милош, отрезанными от благ цивилизации. Как знать? Лишь элита будет пользоваться технологиями. В детстве я читал цикл Владислава Крапивина, нашего замечательного советского писателя, – «В глубине Великого кристалла». Так вот, Крапивин задолго до современных фантастов, историков и футурологов предрек, что в будущем у каждого человека будет индекс, высвечивающийся лазером. В этом индексе будут и паспорт, и все счета в банке, и страховка, и пенсия, и оценки в школе… Но стоит только раз оступиться – твой индекс отключен, и ты не проживешь без своих накоплений ни дня. Так-то! К этому все и идет… Дети, вы вообще слушаете меня? Это я, Юля, вспомнил, потому что эти книги сейчас купил Феде и все привлекаю его к чтению.

– Ты когда-нибудь прекратишь? – вспыхнула наконец Алина. Они уже подходили к дому. – Не обращай внимания, Юля, он выпил много, поэтому говорит без умолку.

– Нет так уж я и пьян, – добродушно сказал Костя, который принадлежал к тому счастливому типу людей, которые всегда добрели, когда выпивали. – А что ты так злишься на меня? Что случилось-то?