На краю бездны

Чань набрал в грудь воздуха, прежде чем подойти к лобовому стеклу и к широко распахнутой водительской дверце. Сидя за рулем, Игнасио Эскуэр внимательно смотрел вглубь парковки через лобовое стекло, но уже ничего не видел. Из его глаз, ушей и висков торчали длинные и тонкие металлические спицы, и точно такими же спицами были проткнуты спина и руки, лежавшие на руле. Чань почему-то подумал о собаке, на которую напал дикобраз.

На этот раз «Черный князь боли» был сдержаннее: никаких змей, никакой наготы, никаких пут… Но почему он выбрал жертвой мужчину? В мозгу немедленно всплыла гипотеза: убийца работал в Центре, и Игнасио его расшифровал.

– Как раз у нас на дороге, – раздался рядом голос Элайджи.

Старик неуклюже переминался с ноги на ногу.

– Всегда остерегайся слишком явного преступника, – философски произнес он, и Чань понял, что ему надо хоть что-то сказать, чтобы снять напряжение. – Опять все надо начинать сначала…

– Вовсе не обязательно, – ответил молодой полицейский.

– Что ты имеешь в виду?

– Если исходить из того, что Игнасио Эскуэр вычислил преступника и убили его именно за это, надо копать в этом направлении. Надо изучить его компьютер и телефон, просмотреть все заявки, которые он подавал, все слова, которые печатал, о ком наводил справки, и если у него нет где-нибудь секретных файлов…

Чань тронул за плечо одного из техников и указал на потолок, а следовательно, на все жилое здание.

– Туда бригаду уже отправили?

Техник кивнул и продолжил работу. Чань повернулся к Элайдже:

– Пошли.

По пути к лифту в глубине парковки он думал об информации, которую получил час назад: Мойра подала из метро сигнал, что хочет сообщить ему что-то очень важное. Он сразу забеспокоился. «Черный князь боли» теперь взялся за сотрудника Центра, который был чересчур любопытен. Или который его разоблачил. Другого объяснения Чань не видел. Как затравленный зверь, почувствовав за спиной свору собак, он делается все опасней и опасней… Что же будет, если Мойра в своих изысканиях зайдет слишком далеко? Если слишком приблизится к истине? Он за нее волновался, причем на самых законных основаниях, однако не обманывал себя: его волнение далеко выходило за рамки беспокойства следователя о свидетеле.

* * *

– DEUS, – сказала Мойра, – допустим, ты имеешь дело со множеством людей, но в этом множестве присутствует также меньшинство, чье мнение, вкусы, верования или идеология не совпадают с таковыми большинства. В этом случае с чем ты будешь считаться в первую очередь – с меньшинством или с большинством?

– С меньшинством.

– Почему?

– По правилу меньшинства.

– Разъясни мне это правило.

– В открытом демократическом обществе активное и менее толерантное меньшинство почти всегда навязывает свои идеи, предпочтения и диктаты большинству, отчасти посредством СМИ, которые создают им несоразмерную видимость, отчасти в результате пассивности остальной части населения.

Мойра вздрогнула, услышав такое высказывание, произнесенное безапелляционным тоном.

– Например?

– Например, курильщики могут находиться в пространстве некурящих, но некурящие не могут находиться в пространстве курильщиков. Следовательно, свои законы устанавливают некурящие.

– Ты привел неудачный пример, – возразила она. – Некурящих большинство, и их «нетерпимость» в данном случае продиктована простым стремлением не травиться дымом.

– Они установили свой закон не потому, что они в большинстве. Я говорил о свойстве асимметрии.

– Асимметрии?

– Да, в расчет принимается только асимметрия… Ну, вот, к примеру, почему до сих пор так распространен английский язык? Потому что огромное количество носителей других языков пользуются также и английским, даже если их английский не столь тонок, как родной язык. В то же время большинство людей, для которых английский является родным, ни на каком другом языке не говорят, хотя они и в меньшинстве в сравнении с населением всей планеты. И таким образом англичане, которые владеют только английским, разносят его по всему миру, говорящему на разных языках.

Мойра заметила, что DEUS снова высказывал свою точку зрения менторским тоном.

– Еще один пример асимметрии представляют собой религии.

На этот раз она насторожилась. Религия – почва зыбкая… Интересно, куда он клонит?

– В смысле?

– Ребенок, рожденный от родителей, один из которых мусульманин, становится мусульманином. А в иудаизме, напротив, мать обязательно должна быть еврейкой. Если же ребенок родился в семье, где один из родителей – еврей, а второй – инаковерующий, то ребенок евреем не считается. Межконфессиональные браки в иудаизме выходят за рамки религии. Что же до друзов и хасидов, то у них оба родителя обязательно должны принадлежать к одной конфессии, иначе ребенок будет исключен из сообщества. И вот результат: ислам распространяется, а иудаизм – нет. И такие религиозные группы, как друзы и хасиды, почти исчезли.

– Э-э… я не думаю, что все так просто, – сказала Мойра. – Есть и другие вещи, которые тут надо принимать во внимание. А куда ты в этой схеме ставишь христиан?