На краю бездны

Она кивнула, хотя внутри у нее все сжалось, быстро привела себя в порядок, оделась, пригладила рукой волосы и завязала их узлом. Потом приникла к Чаню. Ей так не хотелось снова выходить на улицу, в ночь, не хотелось возвращаться в свою пустую квартиру! Заснуть бы в его объятиях, в его постели до рассвета… Хоть раз, проснувшись с первыми лучами солнца, почувствовать, что рядом кто-то есть… Сколько же времени в ее постели не было мужчины? Сколько времени ее жизнь была соединена с одиночеством?

* * *

Водитель фальшивого такси доставил ее на По-Шин-стрит, дождался, пока она войдет в дом, и уехал, не подав никакого знака силуэту за рулем автомобиля, припаркованного чуть поодаль, напротив отеля «Хэппи-Вэлли».

Мойра поздоровалась с ночным охранником и направилась к лифту. Она уже нажала кнопку, когда из полумрака вдруг показалась тень.

Джулиус.

Она вздрогнула. Взгляд сына Мина был жестким, без малейшего юмора или симпатии.

– Ты поедешь со мной, – заявил он, входя за ней в кабину.

Эти слова хлестнули ее, словно плетью. Она увидела, что Джулиус нажал кнопку подземной парковки. А если отказаться? Если выскочить, пока двери еще не закрылись? Но она была готова побиться об заклад, что охранник в курсе; вполне вероятно, он тоже работает на Мина… Двери закрылись, и кабина поползла вниз.

– Куда мы едем? – спросила Мойра, и ей показалось, что в ее голосе прозвучала виноватая нотка.

– Увидишь.

Голос Джулиуса, напротив, был холоден и безразличен. У нее возникло ощущение, что она погружается в темный колодец. Кровь стучала в висках. Мойра попыталась успокоить дыхание, но сердце колотилось в груди слишком сильно. Они вышли из лифта на пустую парковку, и Джулиус направился к «Ламборгини». Его каблуки звонко стучали по плитам пола. Мойра подумала, что уйти от него шансов нет, даже если очень быстро побежать. Он наверняка бегает быстрее, к тому же она не знает, где выход. Джулиус открыл дверцу, и Мойра нырнула в мягкий ковшик сиденья с таким чувством, что попала в западню и упустила тот момент, когда двери лифта еще не закрылись.

«Господи!.. Они все знают… И я кончу жизнь, как Лестер и Игнасио… Как те девушки…»

В желудке штопором завертелась тошнота. Ей вдруг показалось, что ее столкнули с высокой вышки в пустой бассейн. Машина резко рванула с места. Даже на низких оборотах «V10» ревел в пустынном подземном пространстве, и реву отвечало эхо. Джулиус мчался к выходу, визжа шинами по покрытию. Через несколько секунд они вылетели на Ван-Так-стрит, и Мойра подумала, что, даже если в машине на По-Шин-стрит и сидел полицейский, он не заметил ее в «акуле» Джулиуса. Сглотнув, когда Джулиус резко свернул направо по Виллидж-роуд и понесся мимо ипподрома, она отважилась и упрямо повторила:

– Куда мы едем?

– Где ты была? – спросил он вместо ответа.

– А какое тебе дело?

Она и сама удивилась такой своей реакции и украдкой на него покосилась. На его лице играла свирепая улыбка. Жестокая и порочная улыбка волка, который допрашивает Красную Шапочку.

– Была в баре на Агилар-стрит, – уточнила Мойра. – Признаюсь, я не помню, как он называется. Просто зашла, и всё.

– И что-то очень уж долго там пробыла…

Мойра напряглась. Это все больше и больше походило на допрос. А он на ее вопрос не ответил.

– Я там познакомилась с одним французом. У него тут какие-то дела. Болтун, хвастун и бабник.

– Тебе такие нравятся? – спросил он с улыбкой.

– Ни капельки.

Они доехали до небоскребов Вань-Чая и повернули к морю.

– Я жду ответа на свой вопрос.

– Тебя хочет видеть мой отец.

– В субботу поздно вечером? После полуночи? – возразила Мойра с откровенным скептицизмом в голосе. – Что за срочность такая?

– Это тебе не Франция. Здесь ты работаешь на Мина семь дней в неделю и двадцать четыре часа в сутки. Ты работаешь на моего отца, – добавил Джулиус. – И не имеешь ни малейшего представления, кто он…

* * *

Лицо Мин Цзяньфена было заперто на два оборота, когда он встретил Мойру у себя в кабинете, и по телу у нее снова прошла дрожь.

– Садитесь, – сказал он спокойным, ледяным голосом.

Над рабочим столом горела только одна лампа. Остальная комната тонула в полумраке, но панели красного дерева и рамы картин, написанных маслом, тускло поблескивали в темноте, как отсветы на ночном пруду. Мойра повиновалась. На нее смотрели щелки черных глаз, посверкивающих в свете лампы.

– Можешь идти, – сказал Мин сыну, стоявшему в стороне.

– А остаться нельзя?

– Нет.

Ответ щелкнул, как хлыст. Наступило неловкое молчание, потом Джулиус направился к раздвижному панно.

– И скажи Исмаэлю, пусть принесет освежающее, – бросил Мин ему вслед.

Затем повернулся к Мойре, и она застыла на месте. Тяжелый, обвиняющий взгляд Мина напугал ее. Босс открыл дверь, ведущую на балкон, и в комнату, надув занавески, ворвался морской ветер. Он принес соленый и гнилостный запах моря и мангрового леса.

– Замечали ли вы снова, что DEUS ведет себя странно? – спокойно спросил Мин.

Наверняка он вызвал ее не затем, чтобы задавать такие вопросы.