На краю Дикого Поля

— А давай посчитаем. Нужен болванщик с помощником, который из глины будет делать болванки, в которых будут клеиться куклы. Вообще-то болванки можно отливать из гипса, это много легче, но пока придётся работать с глиной. Далее: в болванках будут выклеиваться Ваньки-Встаньки и иные куклы.

— Какие иные куклы? — подал голос один из купцов.

— Видишь какое дело, Фрол, можно делать маленьких мальчиков и девочек, лошадок, коровок или каких зверушек вроде зайчиков, лисичек… да кого угодно. Больших лошадок можно ставить на кривые полозья, чтобы дитя могло качаться. В общем, нет препятствий воображению.

— А ведь верно…

— В общем, поклейщиков нужно не менее десяти человек. Далее: нужно два-три человека, которые будут обслуживать сушильную камеру, где куклы будут сушиться. После сушки куклу нужно расписать. Это ещё десять человек художников, плюс ещё один, который будет расписанные игрушки покрывать лаком и отправлять в другую сушилку, а это ещё трое. Теперь по юле. Два человека должны обслуживать штампы, которые будут нарезать круги из металла и делать из них половинки корпуса юлы. Ещё двое-трое будут делать механику, что внутри юлы. Далее идут сборщики, а это четыре-пять человек. И наконец нужен кладовщик, который принимает сырьё, хранит всё имущество и готовую продукцию, и наконец, передаёт готовые изделия на продажу. И последнее, это человек, который организует и руководит процессом.

— Ого! Аж сорок человек! — аж присвистнул Сергей Юрьевич.

— Зато продукции будут выдавать на многие сотни, а то и тысячи рублей в год — парировал я. — Однако утешу, что на поклейке, покраске и сборке вполне можно использовать женский труд.

— А детский — проявил жадность купец.

— На этот счёт — наставительно заявил Сергей Юрьевич — Александр Евгеньевич имеет твёрдое правило: дети должны учиться. А если кто идёт против его слова, то он просто отказывается иметь дело, но тогда всё может просто не получиться. Проверено.

Купец сник, но князь его утешил:

— Ты, Фрол, прежде чем жадничать, подумай сколько тебе сделает работник из-под палки, а сколько сделает работающий с охотой и смекалкой.

Купчик подумал-подумал и энергично закивал головой.

— Вот то-то же! — удовлетворённо крякнул князь.

— А ещё — закончил я — нужно специально оборудованное помещение: сухое, светлое, тёплое и хорошо вентилируемое.

— Мы с Авдеем — кивнул на молчаливого напарника Фрол — давеча обсудили игрушечное дело, да обратились к князю. Князь, спасибо ему за это, свёл нас с тобой, а мы тебя послушали и порешили, что дело стоящее. Стало быть, решили мы дело открыть. Князь Сергей Юрьевич, сто лет ему здоровья и благоденствия, согласился войти в долю, вот и тебя, Александр Евгеньевич, спрашиваем: не согласишься ли ты наладить дело, а мы платить тебе будем по божески, сотую долю от чистой прибыли.

— Ну, Фролка, да ты изрядный шутник! Что же ты не просишь всё сделать задарма, да ещё денег тебе приплатить? Я несомненно с радостью соглашусь исполнить такой выгодный договор.

— А сколько же ты пожелаешь?

— Двадцать пятую долю. Четверть чистой прибыли.

Во взглядах Фрола и Авдея появилось уважение и азарт.

— Побойся бога, Александр Евгеньевич! — ахнул Фрол — да где видано такое…

Торг продолжался около часа, сошлись на тринадцати процентах, но с условием, что я буду придумывать и внедрять новые игрушки. К тому времени к нам подтянулся слегка заскучавший Сороко-Ремизов, и я его попросил составить договор с купцами от моего имени.

Заметив, что мы закончили переговоры, к нам подплыла Прасковья Демидовна:

— Ну что же вы, мужчины — с упрёком сказала она — неужто вам мало рабочего времени? В кои-то веки собрались душевно посидеть, а вы опять про работу.

— Прости нас, Прасковья Демидовна — повинился я — тотчас же приглашу музыкантов и споём. Сразу скажу, Прасковья Демидовна, что зная о приходе уважаемых купцов музыканты разучили две новые песни, надеюсь, что и тебе понравятся.

Песни и вправду понравились. Ещё бы! Проверенная временем классика: «Коробейники» и «Ехал на ярмарку ухарь-купец» с восторгом была принята присутствующими, особенно купцами. Сотники снисходительно одобрили купеческие песни, но достойными и своими сочли «Ой, то не вечор то не вечор» и слегка переделанную «Солнце скрылось за горами».

Так как детей на этот раз не было, расходились уже поздно.

— Ах, Александр Евгеньевич — растроганно говорил Орлик Ильич — ты бы знал, как Илюша к тебе рвался! Очень расстроился, что с собой не взяли.

— Жаль что не привели Илюшу. Мне ваш парень очень по душе, вот я ему и подарок приготовил — я взял с полки палочку с прикреплённой лошадиной головкой и потянул Орлику.

— Это что? И что с ним делать?

— А ты дай Илюше, он и разберётся — хихикнула его жена.

— А чтобы лучше разобрался, вот тебе ещё для Илюши подарок — и я подал Орлику Ильичу маленькую сабельку.

Так в Обояни зародилась традиция еженедельных посиделок в моём доме. Гостей со временем становилось всё больше, поэтому пришлось ограничивать число приглашенных, однако самые первые мои гости имели право являться всегда, чем они и гордились.