На краю одиночества

- А зачем? Вот зачем все это?! Пробовать… запирать. Заслоняться от мира договорами? Зачем притворяться, будто чувств не существует? Придумывать что-то… и мучиться. Думаете, я молода и глупа? Ничего не понимаю? В том и дело, что я все вижу и все понимаю. Сначала договор, который по сути ложь и притворство, потому что является сделкой. Потом лжи становится больше и больше… ненужный брак. Надоевший муж. Дети, которые появились на свет, потому как положено, чтобы были наследники. А на деле никому-то до них дела нет. Или наоборот, их начинают подгонять под эти самые правила, готовить к тому, что, когда они вырастут, должны будут продолжить семейную традицию быть несчастными… знаете, сколько я повидала таких семей? О, маменька и в изгнании вела весьма активную светскую жизнь. Я видела все. И лицо, и изнанку. Женщин, которые пьют и спят с  прислугой только потому, что больше заняться нечем. Мужчин, которые их ненавидят… это отвратительно!

- А что не отвратительно? – тихо поинтересовался Александр. – Большая любовь? У обоих и сразу? Редко бывает, да и все равно кто-то любит больше. Один жертвует, всегда жертвует, а другой принимает жертвы. Сначала небольшие, но постепенно… власть над кем-то развращает, ее всегда мало. И хочется больше и еще больше, и вот уже любовь ушла, а власть осталась.

Губы Ольги задрожали.

- И эта власть… кто-то сумеет остановиться, но чаще всего нет. Просто это величайшее искушение… моя мать любила моего отца, а он пользовался ее любовью. Он ее уничтожил. Сначала как личность, потом… дед, конечно, был не рад, что я добрался до тех документов, но я должен был знать. Хотите, расскажу, как он ее убивал?

- Хватит, - жестко сказала Анна.

И Александр замолчал.

Он открыл было рот и… во взгляде его появилось удивление.

Искреннее такое удивление.

- А вы знаете, у вас вон та штука прет, - сказал он, ткнув пальцем в черенок, который Анна держала в руке. – Это нормально?

Глава 9

Глава 9

Корни гортензии оплели пальцы Анны, а из пробудившихся почек поползли зеленые змеи стеблей. Они едва успевали выкинуть полупрозрачные листья, многие из которых получались мятыми, уродливыми. Силы было слишком много.

- Извините, - Анна заставила себя сделать глубокий вдох и остановиться.

- Нет. Пожалуйста, продолжайте, - Александр поднялся, теперь он двигался мягко и плавно, при том фигуру его словно поблекла.

Стали серыми волосы.

Черты лица сделались неразличимы, будто Анна смотрела на него сквозь мутное, заросшее пылью стекло. И похолодало, ощутимо так похолодало.

- Не смотрите на меня, просто… позвольте вашей силы проявиться.

- Ее немного, - Анна провела пальцем по хрупким стеблям. Механические ткани толком не сформировались, а потому и получились они чересчур уж мягкими. Результат слишком быстрого роста. Вытянутые междоузлия, несформированные узлы. Мятые почки, из которых выходят зачатки листьев.

Типичная ошибка новичка.

- Вы ошибаетесь, - теперь и голос доносился будто бы издалека.

Заворчал Аргус.

Ольга, кажется, охнула. И отступила. Испугалась? Плохо. Страх убивает любовь. Хотя… какая здесь любовь? Она увидела издалека, придумала себе героя и к нему воспылала страстью. Впрочем, даже до такой придуманной страсти, там было далеко.

Не надо об этом думать.

И о том, что стало вдруг пыльно, иначе почему дышать тяжело? Воздух сгустился, потемнел. И солнце исчезло. Точнее оно по-прежнему висело на небосводе, но стало далеким, холодным, словно зимний фонарь.

Зябко как.

А стебелек ползет, добрался уж до локтя, неловко цепляясь за ткань листочками. Замер, набираясь силы, которая текла ровно, будто бы и не было ничего странного, будто бы…

Вот пошли боковые побеги.

И в пазухах набухли горошины бутонов. Надо же, крупиц силы хватило и на генеративные побеги.

Холод пополз по позвоночнику.

По ногам. Спину знакомо потянуло, и боль отдала в ногу, мгновенно парализовав его. Вот так. Теперь без посторонней помощи Анне не подняться.

Горячая игла.

И еще одна.

Мышцы деревенеют, будто бы несчастный росток тянет силы прямиком из тела Анны. В какой-то миг она даже испугалась, что сейчас он прорастет внутрь, почти увидела, как корни прорывают кожу, входят в русла кровеносных сосудов, чтобы питаться уже напрямую.

Глупости.

Страшные истории из тех, которые рассказывают ночью в дортуаре, когда наставница покидает его. И рассказывают всенепременно тем низким страшным шепотом, от которого по спине мурашки.

Анна слишком взрослая, чтобы верить в подобное.

- Хватит, - этот голос раздался над ее головой, и холод отступил.

Исчезла давящая тяжесть.

И дышать стало легче. Солнце вернулось и сразу тяжелым, выматывающим жаром. Почудилось даже, что еще немного и сама Анна вспыхнет. Но нет, обошлось, только, кажется, нога по-прежнему не чувствовалась совершенно. А боль в пояснице нарастала.

- Сейчас. Позволите?

В ладонь ткнулся теплый нос зверя.

- Что ты натворил, баран? – не слишком вежливо поинтересовалась Ольга. – Ей плохо. Ей целитель нужен…

- Не нужен, - на плечи легли руки.

- Ты только хуже сделаешь…