На краю одиночества

Черные свечи, в которых была изрядная толика человеческого жира.

Походный алтарь.

Чаши.

Клинок.

Мальчишки, которым позволено было присутствовать, и они замерли, приоткрыв рты от любопытства. Казалось, они и дышать-то позабыли, лишь жадно следили за руками Алексашки. А тот не спешил, словно издевался.

А идти надо.

Разговаривать.

И говорить придется много, потому что промолчать Глеб не имеет права.

- Иди, иди, - Земляной потянул толстую нить. – Пока дед не явился.

- Дед?

- А ты не почуял? – нитка цеплялась за пальцы, обвивая их паутиной. – Здесь он… его сила проклятье связала. Прячется. Только я уже не та бестолочь, чтобы проворонить. Ну да… сам знает, как оно лучше.

Вздохнул.

Поскреб ногтем кончик носа и произнес:

- Иди уже, а то время.

Анна сидела у окна. Она забралась на старое кресло, укрылась старым же гобеленом, который гладила, будто пальцами разглядывая всех этих запылившихся рыцарей и поутративших красоту дам. Она смотрела в окно, за которым догорал закат.

- Вечер добрый, - сказал Глеб. – Илья, свободен.

Мальчишка, который устроился у ног Анны с ножиком в руке, вскочил. И ножик спрятал.

- На стол положи, вредитель.

Илья вздохнул, но перечить не стал.

- У нас посуды и без того не хватает, а вы еще портите, - Глеб сказал это нарочито громко, не сомневаясь, что где-то поблизости скрывается Арвис. И собственная неспособность почуять этого мальчишку раздражала.

Не только она.

- Вечер добрый.

- Добрый, - ответила Анна.

- Сиди… тебе удобно? И мне жаль.

- Мне тоже, - она кивнула так серьезно и ладонь потрогала. Осколки стекла Земляной вытащил, а раны обработал дезинфектантом, весьма эффективным, но вот довольно едким. – Что это было?

Глеб присел на пол.

На то самое место, которое облюбовал мальчишка.

- Анна, тебе придется выйти за меня замуж.

- Что? – она удивилась.

Не испугалась. Не отвернулась. Просто удивилась.

- Проклятье никогда не уходит от человека полностью. Вернее, как бы сказать, в том, кто передал его тебе осталась частица, и между этой частью и твоим проклятьем осталась связь.

- Я знаю.

Она прикусила губу и пальцами пошевелила.

- Болит?

- Немного. Но… оно опять ожило, да? Только утром… я…

- Дед?

- Что?

- Это дед Земляного, да и вообще… самый старый мастер в Империи. Говорят, давно уже разменял третью сотню лет. Некоторые вообще уверены, что он бессмертен и стоит у трона со времен его основания. Но это несколько преувеличенно…

- На бессмертного он не похож, - согласилась Анна. – Правда… я не уверена, что знаю, как выглядят бессмертные.

- Я тоже не уверен, что знаю. Но сотню лет он точно разменял. Да и что остального касается… когда-то Алексашкин предок заключил договор с тьмой. И он, и потомки его обрели редкий по силе дар, способности оперировать с чистой силой… создавать… в общем, многое они могут. И живут куда дольше обычных людей. Только говорить об умениях своих не больно-то любят, да и понимаю, почему. Не всякое знание идет на пользу.

Глеб взял ее ладонь.

Теплая.

Хрупкая. Пальцы будто полупрозрачные. И тонкие шрамы на них кажутся узором. Стереть бы его, но вместо этого Глеб осторожно гладит, будто пересчитывает.

- Земляной-старший служит короне. И Алексашка… у них и выбора особого нет. Впрочем, все не то… в общем, если кто и способен снять твое проклятье, то только дед. И я рад, что он появился. Человек он не самый приятный, но коль уж взялся за дело, будь уверена, доведет до конца.

Ногти розоватые.

Короткие.

А на тыльной стороне ладони шрамов нет.

- Он… - Анна сглотнула. – Сказал, что не сумеет, что нужна кровь… как я поняла, моей матери.

- Нужна, стало быть, добудет, - Глеб вздохнул. Небо за окном стремительно темнело. Так только у моря бывает, чтобы еще недавно прозрачная легкая синева вдруг загустела, вывернулась наизнанку, выплеснув выводок созвездий.

А говорить следовало вовсе не про Земляных.

- На твое проклятье воздействовали, - Глеб поцеловал раскрытую ладонь. – И пока у нас получилось блокировать это воздействие, но… магия крови весьма многообразна.

- И поэтому мне нужно выйти замуж?

- За меня, - уточнил Глеб. – Или за любого другого мастера Смерти. По древнему обряду, о котором только и осталось, что пара описаний.

От ее кожи пахло химией.

- Мы смешаем кровь. И ритуал объединит ее. Моя тьма признает тебя…

…если все пройдет так, как нужно.

- …и станет защитой.

…или сожрет.

Молчание.

Анна не спешит задавать вопросы, просто ждет. И ожидание это мучительно, как и необходимость говорить.

- Однако ритуал далеко не безопасен. Иногда тьма… то есть, мастер не справлялся с ней, и она брала то, что полагала своим. Нас, конечно, будут страховать, но это… скорее дань традиции. Отчасти поэтому мы и предпочитаем обыкновенное венчание.

- И давно этот ритуал не используют?

- Давно. Еще до войны от него отказались. Полагаю, многие были не уверены в себе. Вот и… вышло. Сейчас он почти забыт, а когда-то, если я правильно понял, позволял разделить на двоих… тьму.

И безумие.

И удержать на краю.

И порой становился единственной нитью, которая не позволяла превратиться в чудовище. Хотелось бы верить, что именно в этом смысл.