На краю пропасти

Оглядывая столь разных людей, собравшихся вокруг него, он гадал лишь об одном: почему Лидия решилась бросить довольно теплое, насиженное местечко и уйти из Юрьева. Он понимал, почему Ольга пойдет за ним, сомнений не вызывало также стремление Яра исчезнуть из этого города, даже мотивы Жоры были ясны – кем бы он ни был, но желания провести всю жизнь со своими старыми мучителями, постоянно помнить детскую травму, нанесенную ими, у бывшего охранника не было. Любая возможность, намек на иное существование, которого он был все это время лишен, лишь будут подгонять. Другое дело Лида, но тут лекарь мог лишь развести руками. Может, действительно, все дело в разгоревшейся на глазах у заключенных любви, которая с приходом Игоря связала этих непохожих друг на друга людей? Все может быть.

Стоит ли им говорить, что главная цель, из-за которой он хочет уйти из города, это вирус, рожденный и внедренный с помощью ученых в человека? Куда бы лекарь сейчас ни ушел, он чувствовал, что дорога приведет его туда же, куда отправилась горстка безумцев, ведомых желанием побороть опасное воздействие радиации на человека, но допустивших в своих расчетах ошибку и, возможно, почти уничтоживших остатки человечества. Но и этих людей, испытывающих к лекарю доверие, он просто так оставить здесь не мог. Особенно после открывшегося безумия Воеводы и его окружения.

– Я иду туда, где, может быть, умру, – тихо заговорил Потемкин, вглядываясь в глаза людей, стоявших напротив. – Я не могу вам не сказать, что это очень опасно, но… Нет! Я не уверен, что доберусь до места и там все будет хорошо. Я не вправе…

– Где? – лаконично спросил Яр, и Игорь почувствовал, что не получится отвертеться от ответа. Этот же вопрос задавали глаза всех четверых, полных надежды, что лекарь укажет им, как жить дальше, куда двигаться, что правильно, а что – нет. Во всяком случае, они были сыты по горло своей жизнью в этом проклятом месте и видели перед собой человека, который двадцать лет путешествовал по выжженной войной земле и не только выжил, но и научился жить заново. Они надеялись на него.

– В Москву, – просто сказал Потемкин и замолчал, давая им время осмыслить сказанное.

– В Москву? – перекрестилась Лидия, вытаращив глаза. – Но там это-ть, как ее… радиация!

– Там и самое громадное бомбоубежище в стране есть, – возразил Игорь.

– Метро-о-о, – протянул, улыбаясь, Джорджик и, увидев, с каким удивлением на него посмотрели остальные, поспешил продолжить. – Я жил там. В Москве. Мне лет десять, наверное, было, когда случился Великий Трындец, и я застрял здесь… Но я помню! Поезда под землей, темные тоннели, по которым они ходили, гигантские залы, способные вместить кучу народа. Да! Он прав! Это все в Москве… под землей.

– И я там жил когда-то, – тихонько заметил Игорь. – отучился и… уехал оттуда. Зря, видимо, как показала жизнь.

– Но… Но откуда-ть такая уверенность-то? Ну это… что там люди выжили?

– Был я в Иваново в начале года, – ответил Потемкин. – Пожил там месяца три в общине одной, так там один радиолюбитель сигналы из Москвы ловил… Редко, но я однажды слышал. «Это Москва. Говорит Москва. Есть ли еще выжившие? Ответьте!» А дальше одни помехи. Но тот радиолюбитель мне сказал, что слышал и продолжение сигнала. Только раньше. Намного. Говорит, что люди в метрополитене заперлись. Гермоворота там есть. Огромные. И не верит, что все умерли. Не для этого метрополитен строили. Для людей строили. Чтобы жили и жили вопреки всему. А сигнал… Сигнал и заглушить можно.

Они стояли и слушали лекаря, раскрыв рты. Словно мессия сошел к ним с небес и изрекал откровение. Ведь весь их мир до этого ограничивался маленьким монастырем, а жизнь протекала внутри, взаперти, за забором. У всех, и только Потемкин появился извне, только он прошел половину мира и двадцать лет своей жизни и выжил, нет… и жил все время до этого, а не прятался, трусливо существуя, молча наблюдая, как убивают детей, как скармливают их животным, как Воевода творит, что ему вздумается.

– Мы с тобой, – твердо произнесла Ольга, а остальные закивали. Игорь на мгновение прикрыл глаза, чувствуя огромную ответственность за этих заблудших людей, вернее, накушавшихся убогой жизнью и ложью.

– Тогда – вперед, – твердо сказал он. – Обратного пути не будет.

– А его и так нет, – ухмыльнулся Яр.

Игорь поднялся и обвел взглядом всех.

– Уходим сейчас. Нужно снаряжение и какое-нибудь средство передвижения, так как чувствуют мои булки, что погони нам не избежать. Еще теплая одежда и еда.

– Есть кони, – предложил Ярос. – Быстрые, свирепые, злые…